села. На их глазах рыдали матери, плакали голодные дети. Это не могло не ожесточить сердец тех, кто добросовестно выполнял партийный долг. Так формировалась армия безжалостных, бессердечных вертухаев, понадобившаяся Сталину во второй половине 30-х годов в пору Большого террора.
Но какое отношение ко всему этому имеет Геродот, имя которого я вынес в заголовок моего воспоминания? Геродот – «отец истории», живший за 2500 лет до печальных событий 30-х годов XX столетия? Здесь я обращаюсь к исторической аналогии, приему, так нетерпимому советским обществоведением. Впрочем, прочитайте два абзаца, посвященных истории Милета (28, 29) из «Терпсихоры», пятой книги «Истории» Геродота, и вы сами все поймете.
Вот что пишет Геродот:
«Милет в то время процветал как никогда – ни раньше, ни позже. Это была жемчужина Ионии. За два поколения до этого Милет раздирали гражданские распри, пока паросцы (соседи милетян) не примирили враждующие партии. Милетяне из всех эллинов выбрали в посредники именно паросцев.
А примирили их паросцы вот как. Когда знатнейшие жители Пароса прибыли в Милет, то увидели там дотла разоренных жителей и объявили, что желают обойти их поля. Так паросцы и сделали: они обошли всю Милетскую область из конца в конец. Если им случалось заметить в опустошенной стране хорошо возделанный участок, они записывали имя хозяина. Лишь немного таких участков им удалось найти при обходе всей страны. По возвращении в город паросцы собрали народное собрание и передали управление городом тем немногим хозяевам, чьи участки были хорошо возделаны. Сделали же они так потому, по их словам, что тот, кто заботится о своем участке, будет так же хорошо заботиться об общем достоянии…»
У нас же хорошо возделывавших свой участок раскулачили и сослали, а заботу об общем достоянии поручили Комитетам бедноты, пьяницам и лентяям, в преданности которых новая власть не сомневалась. Достояния не достигли, а преданности хватило ненадолго… по историческим меркам. Происходившее было результатом не только глупости, но и невежества начальства. От двоечников, захвативших власть, трудно ожидать разумных решений.
Квартирный вопрос
Первую отдельную квартиру мы с женой получили в 1953 году. Эта фраза далась мне не сразу. Меня тянуло начать с истории вопроса или с чего-нибудь философического, вроде: «Как бы ни сознавал человек временность своего пребывания на земле, жилище прочно находилось на втором месте его потребностей. После добывания пищи. У доисторических людей – пещера, шалаш, свайная постройка…» Следующая фраза, как я ни бился, не шла. Я не представлял, как доберусь до своих жилищ, о которых, собственно, и задумал поведать. Запутался в историко-философском лесу. Выпутаться помогли классики. Бери сразу быка за рога, учат их рассказы. «Несколько лет тому назад в одном из своих имений жил старинный
