через полчаса сюда придёт человек в коричневом костюме – это австриец, я раскопал его настоящую биографию. Эрих фон Граубе, барон. Штефан Нойманн, о котором вы знали – это очередная легенда. Хорошо проработанная. Этот господин Нойманн действительно существовал, симпатизировал левым, приезжал в Советский Союз. Граубе на него чертовски похож. Но тот действительно был мелким дельцом, а этот австриец – кадровый разведчик со времен Первой Мировой. И отлично знает Россию.
– Не забывай, что Австрии уже не существует… Гитлеровец, вот и весь сказ.
– Да, такой же австриец, как и сам фюрер. Здесь он – мелкий работник торгпредства.
– Это мне известно. И он придет сюда собственной персоной?
Стрепет кивнул:
– Да, он выразил желание лично тебя допросить. С ним будет тот парень, вместе с которым мы тебя… Ну, понимаешь. Это его телохранитель. Латыш, между прочим. Но по убеждениям – чистый нацист.
– Знаю я этих латышей, давно с ними работаю. Непростая публика.
– Вот именно. Так что время на отдых у нас есть, но его немного.
Петр подмигнул Пронину – весело и беззаботно. Он был еще совсем молод, но, судя по всему, работал профессионально. Эйтингон всё-таки умеет подбирать кадры. Итак, сейчас я увижу господина, который надоумил наших штабистов воевать не дивизиями, а бригадами и протолкнул серию реформ в артиллерии, которые мешают солдатам осваивать новую технику… Нет сомнений, что и сведений он у них выудил немало.
– Шаги! – тихо сказал Петр, когда Пронин еще ничего не слышал. Видимо, наш Стрепет настолько привык к здешней атмосфере, что, как опытный охотник, улавливает каждый легкий скрип. Потом и Пронин услыхал шаги – и даже определил, что визитер обут в сапоги. Причем, это был именно один единственный визитер. Они с Петром обменялись взглядами: «А где же второй? Не появится же он из стены? Или герр фон Граубе решил ради такого случая явиться в одиночестве.
– Странно, – шепнул Петр.
Но всё разрешилось через минуту, когда в комнату ввалился вовсе не Граубе, а его телохранитель Гуннарс.
Пронин успел повернуться лицом к стене. Латыш (кстати, он вполне чисто говорил по-русски, что встречается нечасто) сразу повелительно крикнул Петру:
– Он не сдох?
– Да нет, я проверял пульс. Живехонек.
– Это хорошо. Приказано его допросить.
– А хозяин?
– Не твое дело. Отлучился хозяин. Ты давай, дверь запри. А потом этого разбуди. Вода есть?
– Имеется, – Петр указал на графин, стоявший в уголке, прямо на деревянном полу.
– Подними, дай сюда.
Гуннарс сперва отхлебнул воды, а потом щедро окропил Пронину макушку прямо из графина. Иван Николаевич повернулся – как будто спросонья.
– Где я? – спросил, глядя на Гуннарса и Петра мутными глазами.
– Ты приехал по адресу. Хочешь жить – просто отвечай на мои вопросы. Полчаса – и можешь валить на все четыре стороны.
– Какие вопросы?
