дабы напоминать о произошедшем. Халаты стали длиннее, золотая тесьма окружала край подола, что тянулся по земле, оставляя за собой видимый след. Но теперь, когда внутри теплилась сила кормос – кам было всё равно на преследования. В её руках оказалась сила, способная изничтожить многое, дотянуться до самого нутра человеческих душ, полностью их осушая от любой светлой энергии, насыщаясь, приумножая силы. Замерев, Джан слегка повернула голову, замечая расплывчатый силуэт за одним из деревьев. Дернувшись в его сторону, кам резко отдернулась, когда яркий свет озарил малую часть открытой поляны.
***
Кан дернулся, проснувшись от быстрого движения в свою сторону. Совершенно не понимая, отчего сны казались такими реальными, он аккурат провел по лицу руками, пытаясь на себе ощутить те странные вены, выпирающие на лице девушки. Он слышал её голос который раз, постоянно ощущал присутствие, словно обернись – она стоит там, сжимая в руке окровавленный нож, которым изничтожила всю деревню. Босыми ногами ступив на мягкие ткани, Кан поежился от легкого ветра, проникающего в юрту из—под неплотного низа. Они пытались с Барсом утеплить юрту, закрепить так, чтобы ткани не поднимались, но нутро выпадало, почти сразу исчезая из виду. Кам говорил, что духи игрались так с ними, показывая свое расположение, однако Барс был куда суровее, постоянно ругаясь на тех, кто мог украсть необходимое утепление, заставляя его трудиться вдвое больше. Кан ощущал себя странно. Тяжесть во всем теле сковывала движение, боль в правой ноге то появлялась, то исчезала, когда он пытался обуться. До него донесся запах жирного мяса и множества трав. Сглотнув, Кан покинул мужскую часть дома, почти роняя Умут на пол. Успев поймать малую часть кухонной утвари, кам крепко сжал руку сингиль, притягивая ту к себе. Умут не успела и дернуться, утыкаясь носом в горячую грудь эджи.
– Доброе утро, сингиль.
– Ты бы смотрел хоть немного вниз, эджи. А то наступишь еще на меня.
Тихо смеясь, Умут забрала у Кана несколько чаш, указывая эджи на мягкие подушки. Умут просыпалась достаточно рано. Как только солнце выглядывало из горизонта, она должна была принести в дом свежей воды, дабы начать готовить плотную еду. Всякий раз, когда она сталкивалась с другими девушками подле берега озера, Умут смущенно отводила взгляд, пытаясь не слышать, как говорили об эджи, старалась прятаться за теми, кто был выше её. Именно в такие моменты Умут не могла терпеть значимость эджи, желала, чтобы он был простым скотоводом или земледельцем. Но затем, когда появлялись более взрослые женщины, высказывающее благодарность за заботу о кам, Умут становилось стыдно перед эджи, перед ата и перед собой. Принеся воду в дом, она почти сразу зажигала небольшой костер, располагающийся в центре юрты. Небольшой котелок был подвешен за металлический прут, мясо кинуто в воду, а овощи мелко нарезаны, дабы не заполнить собой всё пространство, не перетянуть вкус, иначе ата не возжелает еды, предпочитая
