Дату не рассмотреть.
«Фотошоп!»
– Я не верю! – Крик вернул остатки реальности.
Но Оля Пялкина умерла.
И Лега он вспомнил.
Раздражение – привычный фон утра.
– Опять всю ночь просидел?
Ирина прошаркала на кухню, едва не задев клетчатое плечо.
– Выброшу игрушки твои, лучше бы работать пошёл! Вставай давай, Олег! Утро! – Она неласково толкнула сына в бок, а он медленно, неестественно медленно начал сползать.
Только сейчас до неё дошло: плечо было холодным.
Женщина закричала и осела на пол. Сил хватило, чтобы позвонить.
Муж примчался через полчаса, закрыл сыну глаза, поднял её с пола, вызвал скорую.
– Инсульт. – Фельдшер с лёту оценил симптомы.
– Там жена в комнате. – Слова приходилось цедить, чтобы горе сидело внутри, не вырвалось наружу истерикой.
– Психиатрическую надо. Вызвать? – Сочувствие слышалось в голосе.
– Вызывайте. И перевозку.
Похороны прошли тихо.
Проводить Ирину не отпустили. Горе лилось в подушку строчками Цветаевой:
– Два ангела, два белых брата, – начинала и захлёбывалась. – Старшего у тьмы выхватывая, младшего не берегла.
Мысли путались от седативного, стихотворения сплетались в голове корнями столетних деревьев. Земля к земле, пепел к пеплу, прах к праху – серая пелена колыхалась, затягивала, хороня под саваном из паутины слов и снов.
Медсёстры стоически слушали и сочувствовали: дома ждали живые дети.
Евген проснулся в пять пятьдесят пять и не пошёл чистить зубы.
«Зачем?» – вопрос частенько кружился в голове.
Зачем ходить на работу – и не ходил.
Зачем обедать – и не ел.
Зато «ВДАЛь» работал исправно, выдавая новые и новые понятия. Врага надо знать в лицо.
– Откуда что берётся?
– База пополняется из внешних источников ежедневно, – объяснял Владимир Иванович.
– Какой принцип выборки?
– Ассоциативная пара «личность – эмоция», подключаемая последовательно после дозагрузки параметров.
– Ни хрена не понятно, но очень интересно. Олега бы сюда.
Брат давно молчал, отправил фотожабу, и всё.
«Обиделся», – решил Евген и не извинился.
Мать перестала звонить.
Экран горел зелёным, подсвечивая тьму: пять пятьдесят пять.
– Часы сломались!
Евген встал, цифры дёрнулись: пять пятьдесят шесть.
Ванная.
Кухня.
Кофе.
Яичница.
Яблоки.
Можно сидеть дома, терзая вопросами Владимира Ивановича.
Можно пойти шататься по пустым улицам.
Можно завалиться спать.
Можно посмотреть в окно.
Вид
