и повелителем. Я – последний мужчина в мире, кто будет думать, что женщина не может повелевать.
Я пытаюсь улыбнуться вместе с ним, но на душе у меня неспокойно. Если Сесил называет шотландскую королеву Гофолией, он хочет, чтобы я поняла, что ее заставят уступить престол ее малышу-сыну. Возможно, он даже хочет сказать, что ей придется умереть, чтобы освободить ему путь. Сесил явно не думает, что расследование очистило ее от подозрения в убийстве мужа и прелюбодеянии с его убийцей. Сесил хочет, чтобы она была принародно опозорена и выслана. Или хуже. Но не может же быть, чтобы он думал о ее казни? Не в первый раз я радуюсь, что Сесил мой друг; враг он опасный.
Я отсылаю своего сына Генри и своего дорогого пасынка Гилберта Талбота обратно ко двору, сказав, что им незачем оставаться со мной, поскольку у меня есть дела; пусть уж лучше проведут Рождество в удобстве и развлечениях в Лондоне, я-то не могу обеспечить ни того, ни другого. Они уезжают вполне охотно, радуясь обществу друг друга и увлекательному путешествию на юг. Они похожи на красивых близнецов: близки по возрасту – семнадцать и пятнадцать – и образованию, хотя мой мальчик, Генри, должна сказать, куда непослушнее, чем сын моего нового мужа, и вечно вовлекает их в передряги при первом удобном случае.
Потом мне приходится лишить мой прекрасный дом, Чатсуорт, занавесей, гобеленов и ковров и отправить их повозками прочь. Эта шотландская королева приедет со свитой в тридцать человек, и всем им нужно будет где-то спать, а я слишком хорошо знаю, что в замке Татбери нет ни мебели, ни каких-либо удобств. Я приказываю кастеляну Чатсуорта, слугам из буфетных и кладовых и конюхам отправить в Татбери повозки с едой и подносами, ножами, скатертями и салфетками, графинами и бокалами. Отдаю распоряжение плотникам приступать к изготовлению кроватей, табуретов и скамей. Мой господин пользуется Татбери не чаще раза в год как охотничьим домом, и в замке почти нет мебели. Сама я там даже не была, и меня лишь печалит необходимость ехать туда теперь.
Потом, когда в Чатсуорте по моему приказу начинается столпотворение и повозки нагружены моими вещами, мне приходится забираться на лошадь и, стиснув зубы из-за глупости этого предприятия, ехать на юго-восток во главе каравана – четыре трудных дня по неприветливым краям, где дороги по утрам покрыты инеем, а к середине дня превращаются в непролазную грязь, через броды, в которых высоко стоит ледяная вода, выезжая на зимнем рассвете и останавливаясь в сумерки. Все ради того, чтобы попасть в Татбери и попытаться хоть как-то привести дом в порядок, пока не приедет эта королева, от которой одно беспокойство, и не испортит нам всем жизнь.
1568 год, зима, Хэмптон-корт: Джордж
– Но почему королева желает, чтобы ее отвезли в замок Татбери? – спрашиваю я Уильяма Сесила, единственного человека в Англии, которому известно все.
Он торгует тайнами. У него монополия на тайны.
– Чатсуорт подошел бы больше. Королева ведь желала бы, чтобы мы приняли Марию в Чатсуорте? Честно говоря, я сам не был в Татбери несколько лет; но вы же знаете,
