явно не соответствующей его размерам будкой. Ел, пил, спал тут же. Как и естественные потребности справлял. Прямо себе под ноги – все равно больше некуда. Дожди размывали собачьи экскременты по всей территории. Солнце практически не проникало в зону стихийного бедствия, освещая лишь облезлый фронтон дома да форточки на давно не мытых окнах.
Бедолага страдал от собственных испражнений: язвы на лапах не поддавались самолечению. А на более-менее сухой крыше долго не высидишь: и места мало, и люк, чтоб ему пусто было, вытянуться не позволяет.
Николай имел полное представление о режиме дня товарища по несчастью: часов в девять утра из соседнего дома приплеталась старуха. Ворчала, недовольная всем на свете. Воротила нос от вынужденной антисанитарии на вверенном ей участке. Ругала пса последними словами. Или просто отмалчивалась. Прямо через забор, не заботясь о меткости попадания, выплескивала из старой кастрюльки в собачью миску какое-то варево.
После полудня появлялась еще раз. Не всегда, правда. Но появлялась. Снова воротила нос и посылала собаку куда подальше. Плескала в миску воду. На этом патронат заканчивался. И пес оставался при своих интересах.
Николай подмечал, что воды собаке хватало на пять минут – несчастное животное лакало жизненно необходимую влагу с обреченной жадностью, а потом слизывало дождевые капли с забора и вишневых стволов.
Сердце наблюдателя заходилось от боли и стыда. За себя и за все беспристрастное к отдельным моментам жизни человечество. Ну почему так? Кому-то булки с творожным кремом и корицей, яхты и роскошные виллы, а кому-то – лужи мочи и глоток воды в грязной посудине?
Он старался помочь. Приносил хлеб, воду. Забрасывал через забор куски своей добычи – сплющенные картонные коробки, доски, ветошь. Спасительных островков искусственно созданной суши хватало ненадолго. Грязь засасывала картон в считанные минуты. Доски служили дольше. Их хватало до вечера. Если ночь случалась без дождя, то и на весь следующий день.
Поначалу пес не принимал подарков. Осторожно обходил стороной. Подозрительно принюхивался. Порыкивал на благодетеля. Николай на грубость не нарывался – сторонился или вообще уходил заниматься своими делами. Возвращался через час-другой:
– Ну что, друг ситный, сидишь в грязи своей? А выгоды от моего подношения не понимаешь? Это ж элементарно, чесслово. Бери с меня пример!
Он усаживался на вынутый из пакета кусок картона и изображал безграничное счастье. Пес с недоверием и любопытством наблюдал за манипуляциями человека. Ворчал недовольно, выражая какие-то понятные лишь ему эмоции. Доверять чужаку не спешил. Но после ухода незнакомца осторожно осваивал новую территорию. Постигал приятности кратковременной передышки. Думал о своем, пытался соединить простые и понятные с детства истины с неожиданно открывшимися новыми.
Выходило не очень. Но выходило.
К середине ноября Мухтар стал помахивать в сторону назойливого посетителя
