хотя большинство войдёт в них лишь когда Элогар с упрёком будет глядеть в вышине. Скоро таверны и корчмы вокруг площади Мирел Несокрушимой наполняться пьяными песнями и гулким хохотом, хмель размягчит сердца солдат удачи и опустошит их кошельки.«Интересно, сколько сегодня целых стульев останется в «Рваной удаче»?» – думал он, и улыбка невольно появлялась на его лице.
Там он чувствовал себя куда лучше собственного дома. Ему нравилось проводить там время, и жаль, что отец не так часто выходит на пост. Он уже воображал, какие истории услышит в этот раз, о каких землях и тварях ему расскажут.
«Может, поспрашивать их…» – он внезапно нахмурился, вспомнив огромную розовую пасть, – «Рано или поздно я покончу с этой тварью!» – решил он, хотя ком в горле сжался.
Из-за рыжих черепичных крыш показалась голова статуи в честь Мирел Несокрушимой – одной из восьми Детей. Она была символом вольных воинов и самой спорной богиней, как бы нечиста ни была эта мысль. В круге Чести о ней редко упоминали, мало кто мог принять мысль, что женщина может быть достойным воином, ведь у них единый долг по праву рождения.
«Да уж, если сказать Силене, что её долг детей рожать, а не головы рубить, через сколько её лишишься?» – в мыслях улыбнулся юноша, представляя двухметровую наёмницу с короткой рыжей копной, являвшую собой почти точное воплощение Мирел, только ещё более уродл… доблестное, и с носом.
Мартис уже подходил к огромной площади, окружавшей каменную богиню с кистенём в одной руке и овальном щитом в другой. Одна из восьми блестящих чернокаменных площадей сейчас была до отпора набита народом. Мартис не знал причин, но он почувствовал беспокойство. Скоро Элогар раскроет взор, и столько народу может собраться только по одной причине в такое время.
Над головами, в середине площади у подножья статуи он увидел деревянную площадку с десятком невысоких столбов. Мартис принялся пробираться через толпу, расталкивая людей локтями и страдая от тупой боли в рёбрах.
«Отец, прошу, пусть там будут не они» – просил он, представляя лица своих друзей из «Белого ворона», этот отряд был ему дорог.
В нос ему бил кислый запах пота и кожи. Вокруг слышался смех и шёпот, улюлюканья и гневные выкрики. Люди и нелюди махали руками и топали ногами, будто это могло ускорить процесс. Большая часть толпы ожидала представления, другая хмуро взирала на площадку. Чем ближе он подбирался к центру, тем меньше слышалось смешков, кислый аромат смешивался с вонью перегара, а напряжённые взгляды нервно смотрели вперёд.
Когда до площадки оставалось не больше дюжины шагов, Мартис увидел высоко сидящую седую голову на длинной шее. Он ринулся к ней и легонько дёрнул владельца за плечо. Тот повернулся точно сова, не шевеля корпусом, и гневно взглянул на юношу, но взгляд быстро прояснился и теперь смотрел лишь с волнением.
– Нирто, и ты тут. – равнодушно сказал Лотрик высоким девчачьим голосом и повернулся обратно.
Нирто – так он когда-то
