его подняли, и он попытался выпрямить шею и сфокусировать разбегающиеся глаза.– Здравствуй, мой дорогой друг. – пресный, шипящий голос раздался спереди.
М-м… – только сумел сказать в ответ юноша, но резкая оплеуха привела его в чувство, – Мад’кул…
– Всё верно, это твой глупый и доверчивый приятель, Мад’кул по кличке Ящер.
Эксиль потряс головой и понял, что два амбала держат его подмышки, ещё несколько стоят впереди, а перед ним, держа руки в карманах коричневых кожаных штанов, стоит их предводитель.
Мад’кул владел несколькими курильнями, фермами дымного меха, парой питейных и экзотическим борделем. И Эксиль уже успел несколько раз пожалеть, что занял у этого нелюдя из племени шлоктов некоторую сумму, и потом ещё несколько некоторых сумм.
– Знаешь, когда мои ребята неделю назад навестили твоё скромное жилище, они увидели жалкое создание с переломанной ногой, извивающееся во сне от боли или ещё от чего. Они, как добросовестные жители нашего дорогого Подземья, уведомили меня о твоём состоянии. И я… Знаешь, я тоже бывал в разных жизненных ситуациях. Я пережил Большое переселение и Звериные войны, меня несколько раз пронзали, предавали, шпиговали болтами и стрелами, а потом вновь предавали. Так что я решил довериться, дать шанс, которого мне не давали. – один из его выпученных глаз, покрытых кожными складками, пристально смотрел на Эксиля, другой же постоянно менял свое положение, рассматривая окружение, – И тут такое зрелище! На ногах, на всех порах несётся наш милый Эксиль по Рыночному проспекту. Мне сообщили, я не поверил. Как так может быть? Мои ребята же точно дали понять, что всё плохо, какая там ходьба? А тут ко мне заглядывает моя милая Ильма.
Из-за спины шлокта вышла та самая девушка. Она поглаживала серую бугристую руку хозяина. И смотрела на юношу словно на дерьмо, скалясь своими гнилыми зубами.
Эксиль видел, как менялся покров Мад’кула от серого к серо-зелёному. Он знал – чем темнее у шлокта шкура, тем злее становится тварь.
– Я… Я хочу всё вернуть, и должен был. Но…
– Но хрень случается, верно? Да, всякое бывает. – он махнул когтистой лапой с пугающе длинными пальцами, и ему поднесли зажжённую трубку. Судя по прогорклому и кислому аромату, наполненную «дымным мехом», – Но я, как и большинство разумных созданий, ненавижу, когда мне лгут, а ещё больше, когда меня разводят, да ещё и успешно! – его шкура потемнела сильнее, и он затянулся, и она медленно вновь стала серой. – А ты! Ты сделал и то и другое!
– Мад’кул, ты уважаемый нелюдь, и я тебя уважаю. Я бы никогда! – Эксиль умоляюще взглянул на шлокта, одновременно выискивая лазейки для побега, – Я был на деле, меня обдали об стену так, что мозги чуть не вытекли, и нога переломилась сухой веточкой. Я и знать не знаю, что на ноги меня поставило, но перед Отцом и Детьми его, я говорю правду!
– Ха-ха-ха! Это когда ж ты в набожного заделался? Неужто твой верховой дружок так тебя обработал? Я уж знаю, что и Отца, и каждого
