конца, без оглядки!..
Братья мало были похожи друг на друга. Ну, может только акцентом.
Казбек был всегда безукоризненно гладко выбрит. Эльбрус носил роскошные «будённовские» усы. Ноги его были заметно, по-кавалерийски кривоваты.
– Это сэксуалная крывизна! – Элик, специально для женщин, кривя их ещё больше и смешно ковыляя, юморно обыгрывал свой природный «дар».
Для парней – отшучивался:
– Э-э! Папа забыл с лошади снять – так и вирос!
– С горшка его поздно сняли!.. – обычно озвучивал свою версию Казбек.
Эльбрус никогда не спорил с Казбеком. О чём бы ни шёл разговор. Между ними разница в возрасте была всего пять лет, но он разговаривал с Казбеком настолько почтительно, часто опуская глаза, что казалось общаются скорее сын с отцом, нежели брат с братом.
– Это Кавказ, – традиции!.. – с уважением в голосе пояснил своему помощнику Захарыч.
Так Пашка Жарких начал свои цирковые университеты, постепенно познавая мир цирка, его людей и историю этого древнего искусства, куда так неожиданно привела его судьба…
Глава седьмая
…Пашка был любопытен без предела. В короткие моменты редкого безделья его можно было видеть в подвалах манежа, где прятались секретные люки иллюзионистов, которые видел не каждый цирковой. То он забирался на купол цирка вместе с гимнастами из воздушного полёта, которые еженедельно проверяли свою подвеску. Опытные артисты с удовольствием наблюдали, как Пашка, затаив дыхание, робко двигается по перекрытиям колосников и смотрит с высоты на манеж через их многочисленные щели. Оттуда цирковая арена казалась маленьким красным солнечным диском с разбегающимися лучами лестничных проходов. Было завораживающе красиво и жутко…
«Как они летают?» – поёживаясь, думал Пашка, не отрывая взгляда от манежа. Вниз он спускался счастливым и серым от вековой пыли колосников.
Пашка побывал на стальном тросе канатоходцев. Каждый раз, сделав несколько шагов и повихляв всем телом, он неизменно «летел» с верхотуры на ковёр манежа, болтаясь на спасительной страховочной лонже, как мешок с «удобрением» – так определил мастерство начинающего эквилибриста великий мастер этого жанра Ахмед Абакаров. Смеясь, канатоходцы похлопывали его по плечам, мол, молодец, не трус. Долго потом Пашкино сердце металось в груди испуганной птицей…
Он впервые покатался на лошадях, после чего не мог ни ходить, ни сидеть. Ноги с трудом соединялись в паху. Было ощущение, что невидимая лошадь всё ещё скачет меж ног и никак не может остановиться…
Появились знакомые в собачнике. В тигрятнике, куда на карантин поставили несколько клеток с молодыми леопардами, пришедшими из-за рубежа, он вскоре тоже стал своим, – благо везде работали ребята чуть старше Пашки. Естественно, он не упустил случая поближе познакомиться с находящимися там животными…
Не прошло и месяца, а инспектор манежа знал Пашку Жарких
