поросюшки, калики прохожие, ведьмы на мётлах, обжоры с барашками и кроликами, нерадивые строители с кувалдами, змеи, гарпии, фурии с крыльями и без оных, лунатики в сонных чепчиках и прочая нечисть – все с проржавевшие окисью меди трубками во рту. Они стопроцентно являются приукрашенными художеством дождевыми отливами. Пиши – не хочу. А хорошая бы вышла статья. Помести такую в журнал, зайди в кафе, возьми журнал и открой на горгульях, то на тебя с того журнала сначала горгулья двухстами веков цокнет, что ты испугаешься и подпрыгнешь от неожиданности и машинально отбросишь журнал. И вдруг из журнала на стол, а со стола на пол, и на тебя, естественно, вдруг живая вода ка-а-ак хлынет, и ты ка-а-ак свалишься со стула и напугаешь соскоком всех посетителей, потом они сообразят: потоп! и как кинутся бежать, а официанты: расплатитесь, граждане, в чём дело, а ни в чём: обыкновенный потоп – неhер было такие подозрительные журнальчики на столики класть – как им не стыдно. Так статья натуральна! Кирьян Егорович очень желает написать такую ожившую в реале с мокрыми горгульями статью, статью, выссывающую из себя дождевые сливки, статью,.. а да ладно! Киношники пусть отдыхают! А рассказывать потом этот случай в кафе станут десять лет подряд и доходы заведенья от того увеличатся, и узнает Ленка, и Дашка, и жёнка, и сознаются, наконец-то, нет, чё ж мы так к нему относили, и не верили, какие мы плохие девочки, а уже поздно, и паровоз уехал в Лондон, и увёз с собой даже дым отечества. И он то в Лондоне, то в Париже уже живёт, не собираясь возвращаться, и пишет уже про Тауэр, про мост через Темзу и про другое: там тоже дофига чудес, требующих немедленного оживления…
– Эй, чего заснул?
Бим трясёт товарища за плечо. Кирьян Егорович кашлянул и глазами будто с поволокой странненько так глянул на Бима – ты кто? А! Снова Германия…
– Ага, скучала немчура, ишь как выделываются, вот чего им для жизни не хватало, как думаешь? Может жёнки им не давали простору для творчества, – подхватил умирающую мысль Кирьян Егорович, поёживаясь, – вот и поизвращались хотя бы на сливах. Похихикали, покурили травы, пиво пока пили, делать по вечерам нехрен, вот напридумывали. Герцог им дал добра… – Кирьян Егорович на скоростях стал без согласований и купли пользовать Бимовский копирайт-лексикон, – а, творите, что хотите, типа. Видать сам не силён был в сказках – у него другие дела, вот и…
– А другой конец трубы у всех в жопе, – осенило Порфирия, как не само собой разумеющееся, а как редчайшее ноу-хау, – а мудрёно! Ты глянь! Всё у них задом наперёд.
– А ты хочешь, чтобы у них из жопы дождь капал? – хитромудро прищурившись, спрашивает Кирьян Егорович, – на балкон, да? Их надо было задом наперёд развернуть, так что ли, для правды жизни?
– Да я так… просто. Так, так, а ещё что знаешь, что я не знаю? – выпытывает повергнутый глубочайшими кирьяновскими познаниями Бим.
Про половую связь сливов с горгульями Кирьян Егорович знал давно и приберёг эту информацию специально для укола Бима в разгар его красноречивого фехтования.
