послушно остановился, но к деду не подошёл. Он снова сел на крыльцо и замычал. Айдар родился немым и когда он пытался издавать какие-нибудь звуки, старик оседал в плечах, пряча глаза, замолкал и всегда отворачивался. Так и теперь он, словно осёкся, сжал худые плечи и, отвернувшись от мальчика, снова отбросил грабли в сторону. А мальчишка продолжал мычать, всем своим существом прислушиваясь к громкому плачу своей матери, доносившемуся из бани. Но тут на пороге появился отец и ребёнок протяжно завыл, словно брошенный всеми щенок. Он знал, что Башир сейчас пойдёт за матерью в баню, потому что его отец совершенно не выносил её голоса, ни в тот момент, когда она плакала, ни тогда, когда она смеялась. Его отец предпочёл бы, чтобы Инара была немой. Но она не была немой, немым был его маленький сын, вид которого раздражал Башира, горько сдавливая всё его нутро.
– Тише, Айдар! – велел Башир своему сыну и почти бегом побежал в баню. Но Айдар со всех ног побежал за ним. И теперь ни окрики деда, ни рык отца его не останавливали. Мальчик бежал к своей матери, чувствуя, что его отец снова сделает ей больно. Ещё больнее, чем в доме. И он, опередив Башира, мигом вбежал в невысокое старое построение и бросился к сидящей на полу Инаре. Он упал перед ней, обхватив обеими руками её согнутые под себя ноги и уткнулся лицом в её колени. Это на секунду остановило Башира. Но он, деспотичный и властный, не смог справиться с тем, что Инара даже не вздрогнула, увидев в пороге бани своего мужа. Она крепко обняла своего тихого и ласкового сына и, опустив голову, почти касаясь губами макушки ребёнка, громко запричитала:
– Зачем я вышла за тебя, Башир?! Ты не выносишь моего присутствия и распускаешь руки по любому поводу. Я всегда раздражаю тебя и твоего отца, ты целыми днями злишься на меня и всё-таки не даёшь мне уйти! Зачем я тебе?
– Инара! – едва сдерживая себя, но невольно ища глазами что-нибудь увесистое, прошипел её муж, – Ты не должна позволять себе…
– Что я не должна себе позволять? – резко перебила его Инара, вскинув голову и глядя прямо в глаза своему мужу, – Что я не должна? Думать, говорить, дышать рядом с тобой? Что, Башир, я не должна себе позволять?!
Он с силой ударил её по лицу, разбив ей нос и кровь брызнула на шею мальчика, тут же размазавшись под его воротником. Айдар поднял голову, судорожно вцепившись в юбку матери и, инстинктивно рассчитывая, что это как-то может остановить отца, снова замычал, глядя на него.
Мужчина побагровел. Скулы его стали острыми, а взгляд стал мутным, словно он был пьяным.
– Иди к деду, Айдар! – вдруг во весь голос заорал Башир, но мальчик, задрожав всем телом, ещё крепче уткнулся в колени матери, спрятав лицо в подол её старой, ситцевой юбки.
– Говорить и думать буду я, Инара! – заорал Башир, схватив свою жену за волосы и откинув её голову назад так, что в шее женщины что-то больно хрустнуло.
– Я же не животное, Башир! – хрипло прошептала она разбитыми в кровь губами и её худенькое хрупкое тело сильно
