Антарктиду часто задерживались, иногда на несколько дней. Четыре дня я бесцельно бродил по переполненному порту. Антарктическая погода, похоже, была слишком суровой для приема самолетов, так что наш рейс не смог вылететь вовремя. Я все еще не мог отойти от того, что покидаю Бекки на год, и ни о чем другом не мог думать. Мы с Уиллом встретились со Штефаном и девятью другими зимовщиками, но в таком плохом настроении я не смог познакомиться с ними как следует. Все они были очень рады побывать в таком знаменитом городе и наслаждались им вовсю, но я думал только о Бекки и нашем ребенке. Понимая, что, как только я ступлю на борт самолета в Антарктиду, возврата уже не будет, я хотел лишь, чтобы этот момент случился как можно быстрее – до того, как я передумаю.
Отвлекаться я мог только на ласточек, которые сновали вокруг зданий, поедая летающих насекомых. Эти перелетные птицы проводят лето в Великобритании, и я понимал, что они проделали тот же путь на юг, что и я. Дома я любил встречать первую весеннюю ласточку. Поскольку следующих ласточек я мог увидеть только через год, было приятно с ними попрощаться и пожелать теплого и счастливого лета без меня. Наконец, в самый длинный день года к югу от экватора, я увидел на табло отправления в международном аэропорту Кейптауна строчку «VDA 9018 – Антарктида – Выход B1-2». Все еще переживая из-за предстоящей перспективы, я сел на автобус, который доставил нашу команду через летное поле к самолету. Борт 9018 с его четырьмя огромными двигателями под двумя широкими крыльями, тупым стеклянным носом и горизонтальным хвостом выглядел так, как будто он сейчас поднимет меня в космос. Самолет Ил-76 совершал до двадцати рейсов в год между Кейптауном и Антарктидой. Он был разработан в конце 1960-х годов в Советском Союзе для доставки тяжелых грузов в труднодоступные области. Способность садиться на неподготовленные полосы и возить огромное количество грузов в хвостовой части, устроенной наподобие самосвала, делала его идеальным вариантом для рейсов в такие далекие места. Взойдя на борт, я сделал несколько фотографий и, словно астронавт, бросил последний взгляд из двери самолета.
Я тщательно пристегнулся к креслу, которое выглядело как катапультируемое, и почувствовал возбуждение.
Салон самолета представлял собой пустотелую металлическую трубу, со стен свисали флаги разных стран. В конце салона, за креслами, находилась серая переносная туалетная кабинка, на стене которой большими белыми буквами были написаны адрес сайта компании-владельца и телефонный номер. Я обнаружил также запасное колесо и подумал: интересно, как им собираются воспользоваться на высоте в 9 тысяч метров над Южным океаном? Каких же размеров в таком случае должен был быть домкрат!
Грузовой салон от пассажирского отделяла тонкая белая веревочная сеть. Все было плотно пристегнуто, так что я не удивился бы, если бы мы в какой-то момент достигли невесомости! В салоне было всего четыре маленьких окна, так что смотреть наружу особой возможности не было. Когда двери закрылись и двигатели завелись, стало ясно, почему на моем сидении лежит пакет с
