тогда патриарх, потому как знал вредный нрав боярина Матвеева. На редкость злой у боярина язык и все у него кругом дураки, только у него семь пядей во лбу. А ещё Матвеев всё в сторону латинян взоры бросал. Не нравились ему порядки на Руси. Думал тогда Иоаким, думал и решил не прекословить ссылке. Чему бывать – того не миновать. И вот Артамон Матвеев сам напомнил о себе патриарху. С чего бы это?
– От Артамона Сергеевича, – склонил голову боярин. – Верного человека он прислал, чтобы спросить тебя, владыка.
– О чём спросить? – потёр ладонью лоб патриарх, непременно ожидая коварного подвоха.
– О жизни, владыка, о будущем, о царе Петре…
– Причём здесь Пётр? – нахмурил косматые брови патриарх. – У нас сейчас один государь – Фёдор Алексеевич. Не пойму я что-то…
– Так все под Господом ходим, – вздохнул Языков. – Вот Артамон Сергеевич и говорит, что только с убогим умом человек дважды на одни и те же гоабли наступит… Прости владыка, Артамон Сергеевич велел так сказать, только речь его передаю. Один раз ошибиться – это ещё ничего, а вот когда два, тогда щепоть пепла цена такому человеку.
– О чём ты? – Иоаким почуял, что в душе его зарождается гневная буря.
– Это не я, – улыбнулся Языков. – Это Артамон Сергеевич велел тебе сказать, владыка. Он… А ещё велел он спросить: не надоело ли тебе Милославских возле престола царского терпеть. Прости, владыка.
И вот здесь Языков разбередил рану душевную патриарха. Неблагодарным оказался Иван Михайлович Милославский. Его Иоаким в трудный час поддержал, а боярина гордость непомерная обуяла. Власти ему большой захотелось, и стал он косо на патриарха смотреть. Не слушался ни в чём, и перед молодым царём пару раз выставил Иоакима в свете весьма неприглядном. Такое не каждый простит, и засела обида занозой в душе патриарха. Правда, сейчас молодые други государя оттеснили Милославского в сторону. Не особо теперь допускают его во дворец. И затаился Иван Михайлович. Но всякий знает, что лиса больной притворяется только для того, чтобы укусить побольней. А Милославский похитрее любой лисы будет. Ждёт чего-то Иван Михайлович…
– Ну, так что передать Артамону Сергеевичу? – уже с порога спросил Лихачев. – С Милославским ты, светлейший владыка, как тогда или по-другому думаешь? Милославский-то теперь тоже не в чести. Уж очень Артамон Сергеевич интересуется. Прости владыка, если что сказал не так, но скажи слово своё в ответ.
От этакого вопроса наглого вскипела душа Иоакима, очень захотелось боярина посохом по спине угостить, но он сдержал порыв этот грешный, сказав только:
– На всё воля божья… Но в этот раз я пойду по нужной дороге… Как Господь укажет, так и пойду.
– Так и передать?
– Так и передай.
– Ты уж прости нас владыко за речи такие, – поклонились бояре в пояс Иоакиму. – Не наша это воля… Прости ради бога…
Бояре ушли, а Иоаким долго стоял на крыльце и думал. Думал о том, что последние спокойные деньки доживает
