стала только сильнее.
– Проф, я с вами рехнусь. Вы не хотите со мной поговорить, не желаете слушать. Но мне не нужен доступ ко всей вашей коллекции, я отказался от этой идеи несколько месяцев назад. Мне всего-то нужно десять образцов. Десять черенков, и все.
Я громко вздохнула.
– Я уже не раз говорила тебе, что это невозможно.
Он пристально уставился на меня.
– А я не раз говорил вам, что об этом никто не узнает.
– Пусти меня! – повторила я более настойчиво.
– Ну ладно, ладно – восемь черенков. Мне придется переписать одну главу в диссертации, но восьми должно хватить.
Я закрыла глаза.
– В сотый раз повторяю – у меня нет растений, от которых ты можешь отрезать черенки, и ты сам прекрасно знаешь. Я твержу это не первый месяц. И не раз говорила, что тебе придется сменить тему диссертации. Вот и займись этим, придумай новую.
Борщевик глубоко вдохнул и заговорил, понизив голос, почти угрожающе:
– Вы – мой научный руководитель. Помогать мне – ваша обязанность.
– Но я не твой научный руководитель.
– Ну, неофициальный.
– Ничего подобного.
– Но вы единственная, кто может мне помочь! – рявкнул он, дернув мою руку вверх. – Вы единственный преподаватель в этом университете, кто имел дело с убийством с помощью растительного яда.
И тут мне бы стоило испугаться – дикого взгляда Борщевика, его непредсказуемости, – но вместо этого меня объял гнев, даже ярость от осознания того, что он всего лишь схватил меня одной своей огромной рукой и я стала совершенно беспомощной.
– Как уже много раз объясняла, я не могу тебе помочь и поэтому предлагаю перевестись в другой университет. – Я старалась говорить спокойно. – Имперский колледж и Королевский колледж предоставляют широкий круг специальностей, подай заявку в один из них.
– Я подавал, в прошлом году… меня не приняли.
– Тогда тебе стоит подумать о новой теме диссертации и податься на другой специалитет.
Я взглянула Борщевику в лицо – он явно ждал от меня другого ответа. Его выдающееся адамово яблоко ходило ходуном, ноздри раздувались, зубы скрежетали, он тяжело и часто дышал. И тут я поняла, что в нем изменилось, – он выглядел как готовый напасть дикий зверь.
Вдруг пискнул мой телефон. Свободной рукой я откинула клапан на сумке, и Борщевик стиснул мою руку снова.
– Не трогайте его.
Но я все равно вынула телефон.
– Я же сказала – опаздываю, меня ждут. И скорее всего уже волнуются.
Я нажала на экран, чтобы открыть сообщение: «Спокойной ночи, дорогая, сладких снов».
Телефон снова пискнул, и на экране появились три сердечка.
– Я сказал, не трогайте! – снова прорычал Борщевик, вздернув мою руку так, что я вскрикнула от боли. И уронила телефон.
Безо всякого предупреждения дверь лаборатории распахнулась,
