так выглядит быт счастливых людей. К тому же, признаться честно, до сих пор мне не особо везло в близких отношениях, и настала пора изменить ситуацию. Но вообще все было не так страшно – пусть мой сад не был даже тенью предыдущего, я по-прежнему могла приходить сюда, чтобы переварить дневные впечатления, понаблюдать в телескоп за звездами, планетами и даже, временами, метеоритным дождем. Или за соседями в окнах ближайших домов.
Ночь выдалась ясная, и даже несмотря на городскую засветку, я видела звездные россыпи на небе, но сегодня астрономия меня не прельщала. Подойдя к телескопу, я направила его на обрамленные террасами этажи напротив и приступила к наблюдениям. Вот они, все на месте, мои соседи. Еще совсем недавно я воспринимала их только как объекты для изучения, даже записывала в тетрадях график их приходов и уходов и планировала опубликовать эти изыскания, но потом обнаружила, что это живые люди, со своими жизненными историями.
С тех пор, как я вернулась на работу, их существование претерпело некоторые перемены. Больше не было видно собаки, с которой женщина с голубыми волосами и костылями делилась бисквитами. Скандалящая парочка, вечно тренировавшая четыре танцевальных па, наконец-то перешла к следующим четырем. Юноша, бесформенным мешком сидевший за компьютером, гоняя в игры и литрами поглощая энергетики, пересел в офисное кресло и теперь скрючивался над клавиатурой. Молчаливая одинокая девушка с двумя косами, вечно листавшая телефон, обзавелась подругой, с которой они вместе валялись на кровати, синхронно листая телефоны и время от времени покатываясь со смеху. Но высокий сутулый мужчина, на лице которого я ни разу не видела улыбки, все так же часами простаивал перед висящей на стене фотографией матери с ребенком, только похудел и сгорбился еще сильнее.
Вглядевшись в сад у дома напротив, я заметила яркий отблеск луны на белых волосах: моя восьмидесятипятилетняя подруга Сьюзен с фонарем в руке, шаркая, обходила сад, собирала улиток и перекидывала их через стену. Когда мы только познакомились, я дала ей прозвище Черноглазая Сьюзен, в честь Rudbeckia hirta, многолетних степных цветов с желто-оранжевыми лепестками и листьями, покрытыми жестким пушком, который кололся, вызывая легкое раздражение, но вреда не причинял. Сьюзен давно уже не раздражала меня – более того, я с уверенностью могла назвать ее подругой. Лучшей подругой. Мои губы тронула улыбка. Как-нибудь я скажу ей, насколько бесполезен ее еженощный моцион, ведь улитки обладают инстинктом возвращаться в место обитания.
Я перевела телескоп на окна квартиры над садом Сьюзен и не смогла остаться спокойной при воспоминании о загадочной молодой женщине изумительной красоты, жившей там год назад и скрывавшей мучительные тайны. Я прозвала ее Психо, в честь Psychotria elata, поскольку полные губы женщины до ужаса напоминали яркие алые прицветники этого растения. Признаюсь, я была немного одержима ею в прошлом году, но регулярно напоминаю себе выкинуть все мысли о Психо из головы. И все равно сижу сейчас и смотрю на окна ее пустой квартиры…
