– бесполезно, приятели-охранники сыщут его и на морском дне!
В гранитной мастерской неподалёку торопливо тюкали молоточки. Тюк-тюк, тюк-тюк! Это парни-гранитчики стараются поспеть с памятником. Тот тип, которого неделю назад проворонил Петрович, дал хороший задаток и обещал остаток суммы выплатить после приемки работы. Что ж, тогда волноваться нечего, думал Вован. Назначенный срок истекает сегодня, значит, с минуты на минуту этот хитрован в очках появится, чтобы расплатиться. Тут-то они его и схватят! Его ребята греются в «шестёрке» возле ворот кладбища и вовремя поспеют на помощь. Вован не из тех, кто клювом щелкает! Он еще покажет пацанам, что у него соображаловка за троих работает. И не этой паршивой бабе, подружке Лучка, ему указывать! Ну и порядки у них в бригаде! Вован презрительно хмыкнул. Кому скажешь, не поверят! Чтоб баба наравне с пацанами участвовала в их мужских делах – такого московская братва не припомнит! Была, правда, некая Роза, гражданская жена вора в законе Паши Цируля, который держал весь союзный общак, воровские деньги. После ареста Паши Роза стала на некоторое время «смотрящей» за общаком, выдавала «лавье» на подкуп ментам, на посыл грева, то есть выпивки, еды, курева и наркотиков, в Бутырку. Но где теперь та Роза, где тот Цируль? Нет, странные дела творятся нынче в баковской бригаде…
А из сторожки размеренно доносилось: тюк-тюк, тюк-тюк!
«Погреться бы!» – с тоской подумал Вован. Парням хорошо, сидят сейчас в теплой машине, пивко цедят… А он здесь точно наказан за то, что излишне доверился Петровичу, а тот его подвел. Торчи тут теперь, как три тополя на Плющихе! А Жанна, конечно, баба умная, кто же спорит… Ну что из того? Не ее это дело – мужскими делами заправлять. В любой уважающей себя бригаде такую быстро бы поставили на место. Ежели ты подстилка, пусть даже и бригадирская, то знай свое место, нечего голос подавать! Странно, что другие парни – и “быки”, и “звеньевые”, и даже “бригадиры” – лебезят перед ней чуть ли не больше, чем перед самим Толиком Бешеным. Всех она к своим рукам прибрала, всех! И в подручных у нее ходит сам чистильщик Пепел, которому человека завалить – раз плюнуть! Нет, здесь что-то не так. Никогда еще женщин в авторитете не было, а тут на тебе…»
Потюкивание молоточков прекратилось, и в гранитной мастерской послышалось какое-то шевеление. Вован насторожился. «Никак, закончили? Зайти, что ли, к ним, погреться? Если этот тип в очках явится, то мастерской ему никак не миновать».
Скрипнула входная дверь, в лицо пахнуло грубым запахом перегара и еще чем-то химическим. Дюжие детины, озабоченно пыхтя, возились возле огромной плиты из черного гранита, сметая с нее пыль. По черному фону торжественными золотыми буквами светилась надпись.
– Что это такое? – прошептал Вован, не веря своим глазам.
– Что, нравится? – спросил один из мастеров. – Хочешь, и тебе такой сделаем! Не самый дорогой вариант, конечно, но по нынешним временам…
На черной плите вызывающе красовалась надпись, выполненная затейливой славянской вязью:
Морозов Константин Валерьевич
