закон, неотвратимость «наказания по понятиям» становится краеугольным камнем.
Не могу сказать, что мне было не страшно. Даже напротив: я откровенно боялся. Под конец занятий мне даже хотелось выйти в проход между партами и крикнуть: «Мне жаль, жаль, что так получилось, я не хотел! Накажите меня как-нибудь иначе, только не убивайте! Не надо!»
Браслет на моей руке выглядел каким-то жалким талисманом, который носят с собой неудачники в надежде, что неприятности обойдут их стороной. Несмотря на все вчерашние чудеса, я никак не мог поверить, что эта вещь в состоянии меня защитить. Никаких особых изменений в себе я не замечал.
И всё-таки, несмотря на нарастающую панику, я держался достойно. Не ныл, не болтал и не пытался убежать.
Даже тройку дюжих парней в «адиках», которые ждали меня возле школьного крыльца после занятий, я воспринял как должное.
Когда я спускался, школьное крыльцо вдруг опустело. Стало тихо.
Я подошёл к троице и только после этого заметил, как в отдалении, возле забора, стоят вчерашние старшеклассники. Они не зубоскалили – лишь наблюдали за происходящим с жадным вниманием, что только подчёркивало серьёзность ситуации.
– Ты что ли Петров? – спросил первый громила, после чего сплюнул через дырку в верхних зубах с громким звуком: «ц-ц-ык!»
– Ну я, – даже не знаю, как у меня получилось сделать так, чтобы голос не дрожал.
Парень ухмыльнулся.
– Ну ты дерзкий! – сказал он. – Ну чё, пойдём, побазарим? Пояснишь, чё как.
– Пойдём, – ответил я.
Стоявший рядом с ним молодчик протянул руку с очевидным намерением залепить мне подзатыльник, но старший остановил его.
– Эй, ты чё? – сказал он. – Вроде всё по-пацански.
– Посмотрим, как по-пацански! – ответил тот. – Сдриснет он, вот увидишь! Зассыт!
– Ты здриснешь? – серьёзно спросил меня старший.
– Нет, – ответил я. – Ещё чего.
– Вот, – удовлетворённо кивнул он. – Пошли, короче.
С этими словами вожак развернулся и двинулся в сторону прудов за школой, которые назывались Кербаты. Нехорошее место. Говорят, на дне тех прудов, если хорошенько покопаться, много кого найти можно.
Остальные двое встали по бокам от меня, на манер конвоя. Я вздохнул и пошёл следом за старшим, стараясь не замечать, как сильно колотится сердце.
Мы дошли до небольшого пятачка у поросшего высоким камышом берега третьего пруда. Вокруг росли густые густы. Идеальное место, если хочешь скрыться от посторонних глаз.
– Ну что, – начал вожак, развернувшись ко мне. На его тонких губах заиграла улыбочка. Хищник почуял кровь.
Удивительным образом эта его улыбочка, которая должна была напугать – меня, скорее, успокоила и разозлила. Да кто такой этот хмырь, чтобы вот так считать себя вершителем судеб и судьёй? Шпана подзаборная…
– Что? –
