отход от канонов все же допускается, когда того требует разбалансированность спихологического состояния отдельной личности. Так вот, я считаю, что немного счастья – непродолжительного – вам, Конрад, не повредит. Поэтому дам вам совет. Подбирайте достижимые цели. А куда лучше – вообще без них.
– А разве не счастье – достигнуть недостижимое? – заупрямился Конрад.
– Этак мы дойдем до того, что вам захочется познать себя. Что, как вы знаете, не приветствуется.
– Знаю… – понуро подтвердил пациент. – Не понимаю только, как можно жить в мире, не познав себя и свое истинное место в нем. Да еще жить вечно… Это – все равно что облететь Землю за сорок минут на суперракете и на этом знакомство с ней закончить.
– Можно, можно. И даже желательно, дорогой мой Конрад. Познавшие себя и свое место в мире стараются из него уйти. Это мы уже проходили. Я вам пропишу у нас курс дезинфекции сознания. Но на сегодня, извините, все. У меня через несколько минут следующий сеанс.
Конрад молча кивнул и осенил себя традиционным псевдокрестным знамением – злобно ущипнув себе лоб и три точки на груди.
4
Утром следующего дня Конрад проснулся другим человеком. Он был пуст. Единственными жившими в нем чувствами были ненависть и жажда мести. Никогда прежде он их не испытывал. Ощущения эти были ему приятны.
Было утро субботы, но для приемной комиссии это был обычный трудовой день, поэтому, проглотив легкий завтрак, состоящий из безвкусной фиолетовой смеси, предложенной ему пищевым принтером, и стакана воды, Конрад направился прямиком в Дом актерской гильдии.
Комиссия почти в том же составе, что и накануне, досматривала за длинным столом сны, хоть тараторящий на разные голоса конкурсант и старался изо всех сил привлечь ее внимание.
– Слышь, приятель, – неожиданно для самого себя Конрад обратился к конкурсанту предельно развязным тоном, – подожди-ка пару минут снаружи, а?
При появлении Конрада комиссия заметно оживилась. Узрев в руках своего бывшего протеже известный ему по многим научно-фантастическим боевикам предмет, Пафл Пафлыч воровато улыбнулся и стал сползать под стол. Внутри человека-часов ойкнула пружина, а человека-бутылки – взволнованно забулькало вино. Волк Ярос Эрослафофич отчего-то заблеял и принялся остервенело царапать пол, словно пытаясь вырыть в нем укрытие. Григорий Григорьефич Негригорьев оправил мини-юбку и прикусил себе палец – наверное, чтобы не завизжать. Его примеру с пальцем последовал и Гомер Селигерофич, завесивший глаза локонами, чтобы случайно не встретиться с Конрадом взглядом.
Минна Богуслафофна Елейнова, единственный мужчина во всей этой разношерстной и разнопредметной компании, скривила губы и строго бросила:
– Так… Конкурсант Томилин, если не ошибаюсь? Мы же с вами вчера расстались.
– Расстались, да, – подтвердил Конрад, –
