по круглой площадке, вокруг которой скопилось множество зрителей.
– Какой все-таки примитивный предмет! – Конраду велосипед не понравился с самого начала, и он был готов воспользоваться любой возможностью, чтобы принизить его значимость и практичность и продемонстрировать Лукашу, что он соглашается принять его только в силу отсутствия какой бы то ни было альтернативы. – Он, оказывается, для передвижения медведей предназначен.
Конрад повторно взгромоздился на седло и, поддерживаемый Лукашем, робко закрутил педали. Они совершили пару кругов по двору, после чего Конрад продолжил укрощать механического зверя в одиночку. Его движения на глазах наливались уверенностью и даже молодцеватостью.
– Вылитый медведь! – похвалил его Лукаш.
– А все-таки чуднó, что лошадь пережила велосипед, ведь велосипеды появились на свет гораздо, гораздо позже, – заметил Конрад, который, кружась по двору, успел ознакомиться с обширной словарной статьей по истории велосипеда.
– Может, потому что велосипеды сами не размножаются?
– Может… Примитивными существами оказались. Не смогли самоорганизоваться.
Наконец Конрад спрыгнул с седла. Велосипед замер. Настала минута прощания.
– Мариша приготовила сегодня пиццу. Возьми ее себе. Кто знает, как в пути будет с едой.
Лукаш исчез на несколько мгновений в доме и вернулся с небольшим пластиковым контейнером.
– Хорошо вам, андроидам, – вздохнул Конрад, принимая контейнер из рук своего многовекового товарища. – С родителями вы дружите. Семьи у вас крепкие.
– Да, в этом нам повезло.
– Ты не находишь, что это ненормально? – Конрад чуть не ткнул в Лукаша пиццей.
– Погоди, но мы-то здесь при чем? Мы людям дружить и любить не мешаем.
– Я не об этом. Тебе не кажется ненормальным, что из одного картриджа можно получить миллион блюд?
– А по-моему, нормально. Смотри, сколько из одного теста можно вылепить людей – миллионы и миллионы индивидуальностей. И отлично! А ты знаешь, раньше ведь картриджей не было, и блюда выращивали. Не знаю, правда, как…
– Как это, выращивали?! Какой ужас! Хорошо, что мы давно ушли от подобной пещерности.
За кустами живой изгороди прошуршал полицейский ё-молёт, транспортное средство с фиксированной высотой полета, составляющей полметра. Это тут же напомнило двум собеседникам о том, что они собрались здесь вовсе не для обсуждения продовольственного выбора человечества.
– Населенные пункты обходи стороной, – торопливо зашептал Лукаш, бросая за изгородь тревожные взгляды. – Лучше заночуй на болоте, чем просись на ночь в дом.
Конрад притянул к себе Лукаша, изображавшего на лице крайнюю степень озабоченности и беспокойства, и сжал его плечи:
– Я не прощаюсь.
– Знаешь, я тоже, – отозвался тот почти весело.
