Поэтому прошу здесь остаться лишь членов оперативно-следственной бригады, первых лиц районной и городской прокуратур, а также первых лиц управления и райотдела милиции. Остальные могут быть свободны. Надеюсь, найдете, чем заняться?
В кабинете стало посвободнее.
– Я успел перелистать уголовное дело, бегло, конечно, и, к своему глубочайшему сожалению, ничего утешительного сказать не могу. Сначала милиция, а потом и районная прокуратура отнеслись к сообщению родителей об исчезновении ребенка преступно халатно, – по некоторым лицам присутствующих руководителей пробежал нервный тик. Алексеев это заметил. – Слова мои вам неприятны, но факт есть факт. Я бы еще как-то понял, если бы семья была из разряда неблагополучных, если бы ребенок был из числа трудных, если бы факты его исчезновения случались и раньше. Увы, ничего этого, как показывают материалы дела, не наблюдается. Более двух месяцев прошло после обращения родителей в милицию, а до сих пор не удосужились допросить даже директора школы, где учился мальчик, его классного руководителя. Удивляет, что никаких следственных действий, практически, не проводилось. Объявили федеральный розыск – и все! Вы вынудили бедную мать обратиться лично к прокурору области. Я не думаю, что все это – следствие непрофессионализма следователя и оперативников-милиционеров. В Нижнем Тагиле, уверен, немало опытных и любящих свое дело специалистов. И если бы захотели, то тайну исчезновения ребенка раскрыли бы давно. Возиться, думаю, не захотели, поленились. Но это – в прошлом. Теперь нам придется вплотную заняться. Поскольку розыск не дал результатов, то я, практически, исключаю версию нахождения мальчика в бегах.
– Но не полностью, не на все сто процентов, – вставил все время молчавший Фомин.
– Согласен, господин подполковник. Есть и этот шанс, но он слишком ничтожен, поэтому на нем сосредоточивать основные усилия не будем. А вот на двух других… Я считаю, что имеет место либо убийство, либо похищение, возможно, с целью шантажа или выкупа.
– Вы так считаете? – спросил Дягилев.
Фомин возразил.
– Не исключено, понятно, похищение. Но, как я понял, до сих пор никто не заявил о требованиях.
Алексеев удивленно посмотрел на подполковника.
– А откуда нам сие известно? Лет пять назад, помню, родители, запуганные преступниками, молчали шесть месяцев о том, что их ребенок похищен, что их шантажируют. Следствие бьется, гадая на кофейной гуще, а они, зная истину, молчат. Потом окажется элементарное: ребенка похитила одна из преступных группировок. Цель? Никакого выкупа! Потому что у родителей ничего за душой не было. Дело в том, что под следствием находился один из бандитов, его надо было вытащить, потребовалось алиби. Родители похищенного ребенка должны были дать свидетельские показания, что в день и час убийства бандит находился совсем в другом месте, а именно у родителей, которые жили по соседству. Родителям, естественно, какая вера! А вот соседям, которые,
