тонул в забытьи, но время от времени меня будто подбрасывало к поверхности, я испуганно озирался и опять запоминал, отрывисто, но ярко.
…радужные, крикливые отблески… мелькают вывески, светофоры. Висят в воздухе пунктиры, уползающие в темное небо… Хлопнуло и какие-то полосатые куски повисли на капоте, – ага, шлагбаум, лист жести- фрагмент забора, наверное.. Зеркало боковое отражает убегающий фонарь – и вот его нет, зеркала-то, лопнуло брызгами и пропало. Срочно заинтересовало – а где же водитель? – я стал извиваться и поворачиваться в своих путах, заметил: через весь салон незаметно пробирается – никелированная запятая, маленькая и упрямая – ага, мухи. Прогрызла лобовое стекло, разбросала паутину трещин и исчезла прямо по курсу. Но я успел заметить те же самые железные руки, бешено вращающие руль, размазанную косметику и бледную полосу незагорелой кожи вокруг глаз… Успел подумать, что дороги очень неровные, прямо серфинг какой-то. А по ночам броневики с солдатней у них тут ездят, солдаты через край борта свешиваются, и орут, орут, лица неприятные, испуганные, руками машут. Я – то здесь причем? Не причем, точно. Я сегодня вообще весь день послушный, как ребенок.
А Монкада смешной был – похож на свежий банан с этикеткой. На щеке-то. И опять ужасно скучно стало смотреть – открытый броневик с солдатней, что нам наперерез примчался, опрокинулся набок, как коробка с французским багетом. На боку у него надпись «Пустынная Стража». Романтики и герои, освоители. А вот у Тилочете Моргана- лицо бандитское, неприятное, кстати… Сатрап был и самолюбец, вероятно, мучил всех бараниной с чесноком…
Все равно я устал – утомительно, суетливо, неприятные загадки, косые взгляды. Кстати- у этой… железной руки-глаза очень хороши. Очень спокойные… И понятливые. Судя по всему, вокруг шумно, а у нее только руль в ладонях шуршит, как бешеный бублик. Если бы у Бриетты были такие глаза… Снега! Снега они тут отродясь не видели, вот что. Вздор это все.
Спать.
63 часа до начала мятежа.
Я открыл глаза. Был самый нежный час рассвета, когда пустыня едва слышно поет песчаной поземкой и воздух начинает переливаться за холмами, как вода в невидимом стекле
«Поеееезд на Читанугуууу…
Кто – то пел рядом со мной, мягким, хрипловатым голосом, пел в рассеянности, занимаясь своими делами, и мне захотелось посмотреть.
Быстро летит меж полей…
В тамбуре девушка плачет..
– Который час? – спросил я, глядя перед собой. Глаза не поднимались.
Рома стакан ей налей! – звонко закончили эту строфу.
– Опаздываешь? – насмешливо поинтересовались сбоку.
– Нет… режим сна просто.
Сбоку кашлянули, заскрипело сиденье и легкая сухая рука открыла замки моих ремней.
– Ну иди, я жду.
– Куда?
– А куда ты просился? Отлить? Вот и иди.
– Я
