style="font-size:15px;"> Спустя пару минут мы опять сидели за столиком, я зажимал глаза охапкой мокрых салфеток, отхлебывал сразу из двух стаканов кофе и говорил без остановки, чтобы заглушить резь под веками.
– Это вообще невозможно, если хочешь знать! Мы четыре года только зависимости искали… зависимости от зависимостей… чтобы такое предсказывать хотя бы с вероятностью несколько процентов! У нас около сорока подстанций одновременно перед вспышкой работало, чтобы примерный спектр выяснить, и все равно получалось только примерно предсказать цвета короны, а цвета короны, если хочешь знать, их вообще невооруженным взглядом не видно… Не было толку от этих цветов короны, потому что центральный маркер все равно непредсказуемо меняется… вот черт, жжется-то как! Ты меня дуришь, сознавайся?
– Я угадала?
– Невозможно!
– Угадала! Да отдай мой кофе, все уже выпил!
– Откуда узнала? Еl llo?
– Del kamello! (От верблюда!) – сьязвила она и встала. – Убери тряпку, посмотрим на твои глаза.
Багровый туман стал понемногу рассеиваться, но по-прежнему мне казалось, будто я смотрю на мир через красное изогнутое стекло. Агнесса заботливо растягивала мне веки, я шипел и крутился
– Ну и какая тебе сейчас тачка? Ты не можешь за руль! До первого столба, понял?
– Это пройдет?
– Конечно! Не бойся. Надевай reflecto и не снимай. Все, вставай, пошли!
И она заботливо повела меня к выходу, придерживая за локоть.
В машине я выгреб наощупь несколько пачек с деньгами из баула и положил на приборную доску.
– Здесь тысяч восемь, кажется. Забери.
– Может, поедем к нотариусу? – осторожно спросила она, глядя на деньги.
– Нет времени. Это твой задаток, ну и то, что я проспорил. Остальное отдам, как вернемся. Согласна?
– Да, – тихо сказала она, распихивая деньги по карманам.
– Я вот что еще хотел спросить. Кто на этой фотографии, что ты мне показывала.
– Ну… Я, и Луис.
– Нет, там сзади стоит какой то рыжий пацан в красной рубахе, рыжий как огонь. Держит у тебя руку на плече. У него такое родимое пятно на щеке. На левой, в виде звездочки.
Она затормозила так резко, что на пол полетели сумки, бутылки с водой и «додж» заглох, Включились дворники, Охра сидела неподвижно, слепо глядя в мельтешение дворников, вцепившись побелевшими пальцами в баранку. Ясно было слышно, как она тяжело дышит.
– Да что случилось!
Она вышла, слепо ощупывая дверь, сделала несколько шагов от машины и вдруг села, закрывая лицо руками.
– Ты там плачешь, что ли?
– Я сейчас… меня накрыло… из-за уха. Так со мной бывает, посиди там, пожалуста… – она говорила не оборачиваясь, я видел только залитую слезами щеку. – Сиди там, я сейчас. Ине смотри на меня, пожалуста!
Я сто лет не видел таких слез. Она сгибалась, трогая лбом
