линию, словно она сдерживала крик. Плечи опустились, как будто вся тяжесть мира легла на них. Побледневшие тонкие руки дрожали, несмотря на все попытки спрятать их в складках клетчатого пледа.
Ветер врывался в открытое окно и играл с её волосами, словно напоминая о жизни за пределами её боли. Но она не замечала этого, как будто её чувства утонули в глубокой, непроглядной тоске, отделяя её от всего мира. В её взгляде, устремленном на меня, читалась безграничная утрата, будто она больше не могла найти силы, чтобы принять реальность происходящего. Я нежно держал её руку, едва касаясь пальцами, гладил её кожу. Я пытался вернуть ей тепло и убрать дрожь, которая предательски передавалась всему её телу.
– Я даже не знаю, что тебе сказать сейчас! – я смотрел на неё, пытаясь найти слова, которых не было.
Она взглянула на меня пустым, отстранённым взглядом. Пауза затянулась, пока она собиралась с мыслями, прежде чем тихо произнести:
– Как я себя чувствую? – она тяжело вздохнула, опустив глаза к земле.
– Так, как будто весь мир рухнул, и я стою среди обломков, не зная, что делать дальше. Кажется, что внутри пустота, которую ничто не может заполнить. Боль не утихает ни на секунду, и я даже не знаю, как с этим справиться. Это как нескончаемый кошмар, из которого я не могу выйти или страшный сон, где я не могу проснуться.
– Я правда впервые понятия не имею, что тебе ответить. Первое, что пришло мне в голову, так это сказать, что мне жаль! Я сожалею, что тебе приходится через это проходить. Но это все ерунда, и идет не от сердца. Я понимаю, что тебе сейчас тяжело, но твои чувства вполне естественны. Все кто был с нами на войне не раз испытали то, что сейчас испытываешь одна. Просто знай, мы здесь рядом с тобою, – я обернулся и посмотрел в сторону затихшего Сергея.
– Спасибо… Но я ума не приложу, что делать дальше?! – она привстала со стула и медленно заходила по комнате, словно искала укромный уголок для своей нестерпимой боли.
– Надежда, ничего страшного в том, что ты не знаешь, как быть. Я понимаю, как тебе трудно. Просто дай волю своим чувствам, не держи их в себе. Позволь себе пережить всё, что испытываешь. Если тебе нужно поговорить или поплакать, мы с Сергеем рядом, чтобы поддержать тебя. И если что-то понадобится, просто скажи.
– Мне так тяжело… – она закрыла глаза руками и тихонько заплакала.
Мы стояли беспомощные. Два боевых офицера, прошедшие войну и выжившие, оказались безоружными перед её болью.
Я сделал шаг к ней, ощущая, что нужно что-то сказать, что-то важное.
– Надя, есть одна вещь, которую ты можешь сделать для себя и своего отца. Он был сильным и достойным человеком. Я думаю, он бы хотел, чтобы ты проявила стойкость. Возможно, нам стоит продолжить искать правду о его смерти, если ты этого захочешь. Это может дать тебе цель и силы двигаться дальше, но также может и разрушить тебя. Но,
