немцами Бельгии прервала колебания англичан, и 4 августа они объявили войну Германии. Началась Первая мировая война.
Разбираясь в причинах катастрофы, патриарх американской дипломатии Генри Киссинджер пришёл к выводу, что «не существовало ни единой конкретной претензии со стороны России к Германии, а также со стороны Германии к России, которая была бы достойна войны местного значения, не говоря уже о войне всеобщей».
Россия претензий Берлину не выдвигала и лишь противилась растерзанию Сербии империей Габсбургов. Зато между Берлином и Лондоном было много разногласий в разных частях Земли, а Париж жаждал отвоевать у Германии Эльзас-Лотарингию.
«Всемирную бойню» готовили не Николай II и «русские варвары», а «кузен Вилли» и другие представители «цивилизованной Европы». В этом направлении работали первые лица Германии, Австро-Венгрии и Великобритании, западные финансисты, промышленные магнаты, политики, военные и дипломаты. Каждый из них рассчитывал на то, что война принесёт его стране и ему лично материальные или политические бонусы. О них грезили даже элиты колоний.
Между тем нашлись гораздо более трезвые и глубокие аналитики, чьи прогнозы интересно читать и сегодня.
В далёком 1886-м непопулярный ныне Фридрих Энгельс обратил внимание на то, что противоречия между ведущими государствами мира делают невозможными локализацию военных конфликтов. В 1895 году перед смертью он же утверждал, что теперь возможна лишь мировая война. В отличие от военных штабов великих держав, руководители которых вплоть до начала «всемирной бойни» пребывали в уверенности, что война продлится не более года, Энгельс предсказывал то, что она затянется на 3–4 года и закончится поражением Германии.
В феврале 1914 года лидер правых в Государственном совете Российской империи Пётр Дурново подал Записку на имя императора Николая II. В ней он предрекал, что войну будут вести коалиции во главе с Великобританией и Германией, а в Антанте главная тяжесть «несомненно, выпадет на нашу долю».
Дурново не скрывал скепсиса по поводу сближения Санкт-Петербурга и Лондона, считая, что никаких выгод России её союз с Туманным Альбионом не принесёт. Разбирая возможные геополитические выгоды или потери, он заметил, что «единственным призом в этой войне может быть только Галиция», добавив: «Только безумец может хотеть присоединить Галицию. Кто присоединит Галицию, потеряет империю…»
В случае же неудач в войне, предсказывал бывший министр внутренних дел, «социальная революция, в самых крайних её проявлениях, у нас неизбежна».
Пророческие предостережения немецкого социалиста и русского монархиста политические элиты великих держав оставили без внимания, легкомысленно начав массовое кровопускание.
Это покажется странным, но войну приветствовали и широкие слои готовившихся воевать народов. «Это была необычайная смесь нереализованного патриотизма, романтической радости по поводу
