и глупо.
Генрих уже забыл, что еще совсем недавно был готов разыскать незнакомку всенепременно.
Сегодня он уже почти смог ее отпустить и забыться.
11
Мастер с удивлением смотрел на дочь. Еще никогда эти стены не видели такого: грациозно, временами импульсивно, Энж танцевала. Под его музыку. Сколько же раз Мастер слышал ее! Знал каждую ноту, каждое созвучие, она всегда помогала ему творить, открывая двери в личное вдохновение.
Сейчас же, смотря на танцы дочери, он думал о том, как же удивительно, что два Мастера по-разному воспринимают музыку. И почувствовал легкий укол ревности, подобно человеку, наблюдающему за тем, как кто-то другой обращается не должным образом с его любимой вещью… Мастеру казалось, что танцы здесь не к месту, и он хотел забрать музыку обратно. Она его, и обращаться с ней так не стоило точно!
Но как Энж танцевала! Кружилась, вскидывала руки вверх, разводила их в стороны. Ее босые ноги словно не знали покоя: то вышагивали вперед, то назад, то осторожно ступали, словно крадучись.
Вскоре она заметила отца, наблюдающего за ней и, смутившись, перестала танцевать.
Мастер рассмеялся:
– Я помешал?
– Нет… Это я забылась.
Ему не нужно было подходить к полотну, чтобы понять, что ряд был закончен. И дочь уже наверняка просмотрела свою работу и осталась довольна результатом, чем и объяснялись ее неудержимые танцы.
– Давно ты была там?
– Недавно.
– Любовь не осталась незамеченной? – он усмехнулся.
– Он узнал ее! Они встретились, и он узнал ее!
Энж была счастлива, он чувствовал это по ее голосу.
«Что же будет завтра, когда ей придется столкнуться с влиянием темных цветов. А ведь они непременно затмят собой розовое свечение.» – думал он.
Сколько он знал мастеров-носителей светлых тонов! Словно за диковинными зверушками, он часто наблюдал за их работой. Они напоминали ему безумцев- с улыбкой на лице и безумной скоростью, с радостными возгласами они складывали судьбы, а потом, через некоторое время, корчились в муках перед своими творениями, не в силах перенести горькую развязку сотворенного. Ибо, если вставлять слишком часто светлые, радостные кусочки, то очень скоро полотно начнет принимать только темные, судьба такого носителя изголодается по темному цвету. А это всегда предвещает носителю плохой конец. В судьбе не могут быть только розовые и желтые тона, обязательно должна быть и холодная палитра… А обладателям амулетов любви и надежды всегда было очень сложно вкладывать в свои творения темные цвета.
Мастер же, который являлся носителем безразличия, легко мог зачерпнуть из чаши судеб пригоршню смеси кусочков всевозможных цветов и спокойно сделать свое дело. А если при просмотре полотна и появлялась жалость, то ему стоило только взяться пальцами за кулон, и все эмоции исчезали, снова наступало спокойствие.
