родился.
– Спасибо. Итан будет рад. Мы обожаем «Дом Периньон».
Разговор сворачивает на виноградники во Франции, и мне остается лишь неловко переминаться с ноги на ногу. Впрочем, Джек хотя бы ничего лишнего не ляпнул, и это радует.
– Должен признать, сад потрясающе обставлен, – замечает он, и Ада гордо задирает подбородок.
– Благодарю!
– Ты отлично потрудилась. Слава яйцам, что есть Итан, правда? – Джек улыбается так широко и обезоруживающе, что смысл сказанного доходит до Ады не сразу, зато, дойдя, бьет наотмашь. – Ладненько, наслаждайся шампанским.
Не успеваю я открыть рот, как Джек хватает меня за руку и тащит прочь. Я с трудом поспеваю за ним, но, оглянувшись на Аду, замечаю, в какой она ярости. Сейчас моя прекрасная, безупречная сестрица выглядит истинной уродиной: рот перекошен, лоб сморщен.
Пока Джек деловито роется среди курток и пальто, я злюсь молча, но стоит нам выйти на улицу, как меня прорывает:
– Ну и зачем ты это устроил?
– Ты и впрямь думала, что я закрою глаза на то, как она с тобой сегодня обошлась? – Джека мой гнев ничуть не смущает.
– С Адой я сама разберусь.
– Да не надо уже, – пожимает плечами друг. – Я за тебя разобрался.
– Я тебя не просила.
– А тебе и не надо просить. – Он делает шаг ко мне, но я отступаю на такой же шаг; пусть видит, что я злюсь на него за вмешательство, но раздувать из этой мухи целого слона не собираюсь.
– У меня для тебя что‐то есть. – Джек демонстрирует ключи от машины.
Похоже, я еще не протрезвела, потому что совершенно не понимаю, что это значит.
– Слышал, у Руби новый кабриолет… – тянет он, и по позвоночнику у меня ползет холодок.
– Ты что, ключи у нее украл? – Я вспоминаю, как Джек копался в пальто и куртках, хотя сам туда ничего не вешал.
– Это, конечно, не «кадиллак» Джеффри, но тоже подойдет.
Когда я в свое время получила водительские права, два дня спустя мы взяли у Джеффри раритетный «кадиллак», чтобы просто покататься. Я вспоминаю, как Джек закрыл мне глаза руками, когда мы неслись по трассе, и сердце на пару секунд замирает: теперь ясно, куда он клонит.
– Ты собираешься угнать машину Руби?
– Мы ее вернем потом.
– Нет.
– Да она ничего не узнает.
– Нет.
– Почему ты каждый раз позволяешь о себя ноги вытирать?
Я хмуро отворачиваюсь – возразить мне нечего.
– По-моему, будет несправедливо, если мы поставим Аду на место, а Руби уйдет безнаказанной. Зачем же нарушать мировую гармонию, Элоди? – Он произносит мое имя с невероятной нежностью. Я поднимаю взгляд, и Джек оказывается так близко, что я чувствую исходящее от него тепло. – Как далеко ты зайдешь?
Эти слова – наш лозунг с детства, родившийся в тот день, когда мы познакомились
