уже много раз это слышала, много раз жаловались эти строгие люди в потёртом камуфляже: им тяжело даётся приказ «не стрелять».
Именно об этом приказе говорит человек с лицом, похожим на террикон.
– Нам запретили стрелять. Они подходят всё ближе и ближе, а мы ничего не можем сделать. У нас запрет открывать огонь. Если враг не подходит ближе трёхсот метров – нам нельзя стрелять.
Включается рация:
– Сработала растяжка, – говорит голос в рации, дальше называются непонятные координаты и цифры.
– Растяжка сработала – это что значит? – спрашиваю я.
– Это значит, кто-то там ходит, – объясняет Тарпан. – Может, заяц или косуля, а может и нет.
Замолкает.
– А они, – мотает головой куда-то в сторону, видимо, врага, – они за последнее время продвинулись метров на пятьсот. Неподалёку, на железнодорожной насыпи, готовят три прохода для тяжёлой техники.
Разрешения на огонь всё ещё не дают.
– Многие тут уже расслабились. Привыкли к войне. Оно и понятно: каждый день всё летит. Непростреливаемых мест нет, кроме окопов кое-где. Поэтому мы копаем. Копаем и копаем, всё время копаем. Стрелять запрещают – остаётся копать.
Он объясняет, что здесь тяжело. У бойцов батальона территориальной обороны нет ротации, они постоянно на передовой. Три выходных в месяц – вот и всё.
Я спрашиваю: если всё так безнадёжно – не проще ли уехать? Он-то не местный, ему есть куда возвращаться. Не возникала такая мысль, спрашиваю.
Отвечает его товарищ:
– А уйдём – и здесь будет концлагерь. Местным жителям украинские войска всё припомнят.
Тарпан кивает.
– Я не собираюсь уходить на отдых.
Помолчав, добавляет:
– Но у людей есть предел прочности.
Негр
Саша Негр был командиром роты разведки.
Сам он, когда мы встретились, строго предупредил, чтобы я нигде не показывала его лицо и не называла позывного.
Лицо – потому что родственники на Украине.
Позывной – из соображений безопасности.
– А то мало ли, – строго говорил он. – Придёт кто-нибудь, спросит: «Такой-то здесь?» Ребята решат, что раз позывной знает, то это свой. А это может быть враг, прочитавший твою статью.
Он вообще был очень предусмотрительный. А строгость с него свалилась очень быстро почему-то.
– Я вам покажу позицию, с неё до укропов совсем рукой подать, флаг видно, – заговорщицки говорил он, когда вёз нас к себе на базу. Там выдал камуфляж, чтобы переодеться – и увёз. Поднимались в гору, на позицию, мы по простреливаемой тропинке.
– Идём метрах в десяти друг от друга – если мина прилетит, то осколками не всех покрошит, – спокойно распорядился он. – Если что, у меня ИПП вот в этом кармане.
ИПП – это индивидуальный перевязочный пакет. Я, помню, тогда вздрогнула от того, как спокойно этот человек
