Пара вошла. Шнайдерман нажал на кнопку. На первом этаже он провел ее по ряду коридоров и через вращающиеся двери. Вдоль стен стояли несколько пожилых мужчин и женщин, кашляющих в инвалидных креслах.
– Это миссис Моран, – сказал доктор медсестре за окошком. – Из НПИ. Нужно полное физическое обследование. Оранжевый, зеленый и желтый.
Медсестра хихикнула.
– У нас есть и другие цвета.
– Мне нужна вся радуга.
Сестра заполнила несколько столбиков в своем бланке.
– Пусть посидит. Мы будем готовы через минуту.
Шнайдерман вернулся к Карлотте. Ее нервировал незнакомый запах химикатов. На первом этаже было холоднее. Повсюду на стеллажах стояли инструменты, пробирки и трубки. Внезапно в ее разуме они начали становиться все больше. Ее как будто уменьшал металлический и стеклянный блеск комнат и больные в коридоре.
– Не волнуйтесь, – сказал доктор. – Понимаю, место не самое приятное. Тут как в гараже. Но вы ведь уже сдавали кровь, да? Больнее не будет. Врать не стану, в основном это просто скучно. Займет где-то два часа. Попытайтесь не заснуть.
Карлотта нервно улыбнулась.
– Я буду наверху, когда вы закончите. Если захотите меня увидеть, попросите проводить до НПИ.
– НПИ?
– Нейропсихологический институт. Тут знают.
– Ладно.
Он развернулся. Затем повернулся обратно. Карлотта все еще переживала. Она не хотела, чтобы он уходил.
– Я буду ждать, и мы сможем поговорить, если захотите. Решать вам. Смотрите по самочувствию. Ладно?
– Да.
В кабинете, несмотря на молодость, в нем чувствовался авторитет. А с медсестрой он показался мальчишкой. Карлотту нервировало, что он с ней флиртовал.
– Миссис Моран, – позвала сестра, – пожалуйста, заходите.
Карлотта смирилась. Она вошла в комнату, заставленную трубками, пробирками, бутылками с густыми и отвратительными жидкостями. Вращающиеся механизмы внутри стальных контейнеров издавали жужжащий звук. Техники передвигали по прилавкам банки с кровью. Карлотта вздрогнула. Она стала обесчеловеченной, частью огромной медицинской машины. Даже свет здесь был зеленым и холодным. Все выглядели странно. Медсестра отодвинула занавеску. Карлотта вошла внутрь и разделась.
6
17:30, 2 ноября 1976
Снаружи дома на Кентнер-стрит слегка моросило. Карлотта еще не вернулась из клиники. Темные птицы пели грустные песни, снова и снова, спрятанные в деревьях. В доме было холодно и как-то пусто.
Билли стоял у раковины, почти не обращая внимания на отражение в черном окне. С тех пор как Карлотта заболела – или как еще это назвать, – Билли сам мыл посуду, одевал девочек и готовил себе обед. Он знал, что совсем скоро от него потребуют большего, но пока он делал все, что мог, – мелкие дела, которые упростят маме жизнь.
Билли считал, что нет ничего постыдного в ментальных заболеваниях. Ими люди болели так
