сидим так до тех пор, пока легкий вечерний ветерок не начинает забираться под складки моей рабочей блузки. Я встаю, и тогда, еле различимый на фоне городского шума, раздается ее глубокий голос: «Не бойся высоты, дитя. Твои крылья подхватят тебя еще прежде, чем ты успеешь ими взмахнуть». Еще один образчик ее абстрактной философии.
Я, как всегда, не знаю, что ответить, так что показываю на синяк на лбу и смеюсь:
– Жаль, что вы не сказали мне этого вчера вечером.
Она в шутку закатывает глаза, но так и не улыбается. Я машу ей рукой на прощание, и она машет мне в ответ.
Глава 4
Жемчуг касается моей шеи, словно кончики холодных пальцев. Легкий бриз поднимает во дворе целый вихрь цветов и засыпает крохотными лепестками мои волосы, точно невесту – конфетти. Я взбираюсь на каменную стену – затянутая в тесный корсет со вшитым по бокам китовым усом, я сижу прямо и гордо озираю с высоты Тауэрский луг.
Темные тюдоровские балки Дома Короля накрывают тенью его сияющие белые панели. Кажется, что они тоже пытаются вырваться из своих оков. Караульная будка пуста, дом не защищен. Но вокруг никого нет, защищать не от кого. Меня оберегает спокойствие темного Лондона. Ночь без единой свечи укутывает мои улыбки в темноту и прячет мое лицо. Анонимность ночи – мое самое большое утешение.
Темнота трансформирует высокое окно в сердце Башни Бичем в зияющую пустоту, лишенную стекол и кажущуюся бесконечной. Высокий газовый фонарь заливает светом каменные ступени. Под фонарем медлит человек, освещенный лишь неровным отблеском пламени. Каждый вечер я брожу вдоль этих стен одна; это меня успокаивает – исследовать то, чего другие не замечают. Несмотря на вторжение в мое святилище, вид незнакомца меня не пугает. Вместо того чтобы бежать прочь, я чувствую, что меня тянет к нему. Я не боюсь его, не боюсь, что он меня увидит.
Понемногу приближаясь, я обращаю внимание на то, как свет очерчивает его точеное лицо. Острые скулы оттеняют мужественные черты, и лунный свет отражается в зелено-синих глазах. Растрепанные темные кудри отливают рыжиной. Я теперь так близко, что могу дотронуться до него. Я протягиваю руку, мои пальцы уже готовы коснуться его хлопковой рубашки – и вдруг он исчезает, словно его там и не было.
Я резко просыпаюсь. Я так привыкла к этому сну, такому уютному, домашнему. Он повторяется каждую ночь. Я одна, я всегда одна. Как ему удалось проникнуть в мой сон? Я практически уверена, что это был он, гвардеец, лорд Фонарный столб. Мысли о нем крутились у меня в голове вчера весь вечер, и я заснула, снедаемая чувством вины из-за его испорченной шкатулки, несмотря на его грубость и последующее подмигивание. Кажется, моя совесть умудрилась проникнуть за мной в мои сновидения.
Размышляя о нем и о нашей нелепой встрече, я чувствую целую гамму эмоций. Больше всего меня смущает подмигивание. Предлагает ли он мне таким образом мир? Нет, все же вряд ли. Он был так рассержен во время
