ещё чуть Петровну не задавил. Вот я и говорю, что значит неподготовленность. А таких электриков знаешь сколько… У! как собак нерезаных.
– Здорово, мужики! – раздался неожиданный голос из-за ограды. – На солнышке весеннем греемся – это хорошо!
– Заходите, заходите, Алексей Степанович! – махнув рукой, проговорил Тимофей. – Мы вот тут с Кирьяном с утра житейские вопросы обсуждаем, а получается целая история.
– Что в людях ведётся, то и нас не минётся, – открывая калитку, проговорил Никоноров. Войдя во двор и ещё раз поздоровавшись, Алексей Степанович прошёл к завалинке. Высокого роста, лет семидесяти, в круглых очках он казался человеком грамотным и интеллигентным.
– Это хорошо, когда разговор по душам, – проговорил Никоноров.
– Присаживайтесь, третьим будете, – с улыбкой проговорил Кирьян.
– Спасибо! – ответил Никоноров. – А вы, я вижу, уже с утра разговоры разговариваете. Это хорошо!
– А что нам ещё делать, молодым да неженатым, как не гуторить, – з аговорил Кирьян. – Н ынче все любят это дело, результатов вот только нет от этих разговоров, ядрёно корень.
– Это точно! – согласился Никоноров.
– Вот скажите, Алексей Степаныч, – начал разговор Тимофей, – вы человек грамотный, просвещённый значит, так разъясните нам, как бывший учитель, – почему же ноне нет никакой справедливости, а только есть пагубность и зло? У нас тут с Кирьяном какая‐то карусель получается – куда ни кинь, всюду клин. Кругом, как говорит Кирьян, одна темнота!
– Да! Разговоры, вижу, у вас с утра серьёзные, только вот сразу на них и не ответишь – больно уж мудрёные. У нас ведь как: по одну сторону море, по другую горе, по третью мох, по четвёртую «ох!». Ты как рыбак, Тимофей, должен знать, что в мутной воде рыбу ловить лучше. А люди – они существа слабые, им ведь что надо в жизни больше всего? Развлечения, наслаждения, удовольствия, а это всё больших денег стоит, а где их взять, если не украсть‐то. Вот и мутят воду те, кому это выгодно. А затем эта мутная река выходит из берегов и несётся по России- матушке, сметая всё на своём пути и порождая зло, ненависть, конфликты разные, бедность, несправедливость и много ещё чего такого, что мы не знаем. И нет ей предела, ни во времени, ни в пространстве. Да и как преодолеть‐то всё это, если мы столько лет жили без покаяния и веры, без промысла Божьего.
Мало нынче внимания человеку‐то, а ведь он, человек‐то, влияет на всё общество, всё равно как зуб заболит; заболит – и весь человек в смятении; и в этом состоянии он излучает свою беду на всех окружающих. А если с такой болью в нашем обществе миллионы людей, то, что мы хотим? Вот и смекайте!
– Да! Целая наука получается, только вот от маленькой рыбки толку‐то никакого, – проговорил Тимофей. – Воду мутит та рыба, которая покрупнее да позубастее…
– Это точно! – прервав Тимофея, заговорил Кирьян. – Нынче этой рыбы развелось – хоть пруд пруди. Я тут по телевизору видел,
