человеком. В билете странноватого пассажира значилось: Соболь Т.О., 36 место, Минводы – Белореченск.
Дорога выходила на двое суток, и проводница решила, что если офицер попросит, она, пожалуй, переселит его с притуалетного места в резервное, рядом со служебным, купе. Но офицер не попросил, расплатился за белье и вышел в тамбур. Дальше почти всю дорогу он почти не вставал со своей верхней полки, только изредка, даже ночью пил кофе и выходил покурить. На станцию Белореченск офицер вышел хмурый, но выбритый и пахнущий хорошим парфюмом – как будто и не было двух суток тряски в душном крайнем купе.
Глава 2
Столица Белорецкой губернии встретила Тимура Олеговича небывалым для этих приуральских краев августовским зноем. Жарко было даже поздним вечером, когда поезд подкатывал к городу через мост над Агиделью, и пассажиры с тревогой наблюдали прозрачное марево над самым высоким конным памятником Европы. В этом мареве казалось, что лихому всаднику, первому батыру пугачёвской ватаги, надоело задыхаться в парах огнедышащего асфальта, и он через мгновенье обожжет плёткой резвого скакуна, вздыбит его над Агиделью и приземлиться уже на другом берегу, в свежести леса и родниковой прохладе.
У Соболя получалось наоборот. Из мягкого южного лета, где с гор вместе с ночью к палаткам спускается прохлада и запах леса, он влип в душный, оглушенный тепловым ударом миллионный город, в простенькую однушку без кондиционера, в которой шесть часов сна превратились в триста шестьдесят минут пытки. И ни в какую не хотелось утром выползать из душа, трястись в дребезжащем уазике на работу, открывать служебный кабинет. Но сегодня верховая скульптура пугачёвского удальца была, пожалуй, свободнее в своих действиях, чем десантный капитан Соболь.
Явившись на службу, Тимур Олегович уже в статусе исполняющего обязанности командира оперативно решил несколько текущих вопросов, назначил совещание на послеобеда и поехал в прокуратуру. Обманчиво добродушное здание крашеного кирпича довоенной еще постройки впустило Соболя как старого знакомого. Частенько он бывал здесь, утрясая всякие служебные каверзы, поэтому капитану-десантнику давно уже не требовалось предъявлять документик на входе – приветственного кивка было вполне достаточно.
В приемной прокурора, оценив приподнявшиеся в удивлении брови секретарши, Тимур Олегович виновато развел руками и пояснил:
– Вот, Анна Терентьевна, выгнали меня с югов, сказали – хватит загорать, на хозяйстве рулить некому. А Вы все без отдыха, все на страже порядка и закона?
– Ну, загар то у Вас наверняка офицерский – лицо да шея в шоколаде, а под рубашкой молоко. Между прочим, здесь, на Агидели, и без всяких югов прекрасно загореть можно. – Ухоженная женщина указала взглядом на свое в меру официальное декольте.
– Согласен, Вам есть чем похвастать, – двусмысленно польстил Соболь. – Шеф, я надеюсь, примет кавказского пленника, хотелось бы уточнить некоторые вопросы по Лобычеву?
– А
