этом слайд-шой прекратилось. Получить деревянной рукояткой по балде – даже для быка сомнительное, хотя и не смертельное удовольствие. Он рванул как Бен Джонсон на стометровке, неожиданно заложил крутой вираж в сторону, так что Соболь еле успел отскочить, прорвал забор из колючей проволоки точно капроновую сетку и скрылся за казармой.
Спасаясь от идущего на таран быка, капитан выронил мобильник. Серебристый гаджет упал прямо под копыта крупного рогатого убийцы, и теперь пыльные травинки ощупывали мертвую пластмассу. «А ведь на этом месте должен был лежать я» – почему-то всплыла в памяти Тимура Олеговича фраза из известного фильма.
Шутки шутками, а телефона было жалко. Вещь хорошая, да и память о Лобычеве – его подарок. Вдруг в сознании полыхнуло: «Телефон! Иван всегда носил с собой мобильник, а в списке обнаруженных при нем вещей телефон не упоминается. Потерял? Вряд ли. Неужели кто-то позарился?! Надо в его кабинете посмотреть».
После безрезультатного поиска, Соболь еще некоторое время решал мелкие служебные вопросы, затем пообщался по спецсвязи с начальством, испросив разрешение закончить свой рабочий день, и поехал к Тоне Лобычевой. Поехал без предупреждения. Он, конечно, попытался дозвониться по ее мобильнику, номер которого подсказала тетя Нина, но абонент был постоянно недоступен.
Тимур Олегович поднимался на девятый этаж панельного дома хоть и не с пустыми руками (набрал всякой всячины для Тони), но чувствовал себя бутафорским Дед Морозом с пустым мешком. Еще бы, ведь ничего обнадеживающего он пока сказать ей не мог. А сегодня нужно было не только поддержать, утешить сироту. Фактически требовалось ее допросить.
Тут припекало и еще кое-что, изрядно осложняющее задачу. Соболь в полном расцвете сил, нравится женщинам и при этом холост. Он раньше часто бывал в доме товарища, и с некоторых пор начал замечать, что Тоня при его появлении краснеет, смущается, но при этом пытается наивно кокетничать, хоть и называет дядей Тимуром.
Сначала друзья только посмеивались над невинной влюбленностью девочки-подростка. Но чуть позже, когда она по-девичьи округлилась, что называется, заневестилась, боевой товарищ и заботливый отец как-то на полном серьезе предупредил: «Ты, если что, поаккуратней с Тоськой. Сейчас девки резвые пошли, в дочкином классе уже одна беременная ходит». Тимур Олегович конечно успокоил друг, сказал, что Лолитки – не его тема, но от греха подальше перестал ходить к Лобычевым в гости.
Задать кое-какие вопросы Соболь решился только после второй чашки чая. До этого, естественно, были слезы, тихие всхлипы на крепком мужском плече, слова утешения и просто молчание понимающих друг друга людей. Потом Тимур Олегович аккуратно высвободился, заварил чаю, как положено, по всем правилам – с ошпариванием заварника и щепоткой сахара, достал из пакета любимый Тонин йогуртовый с вишенками торт и усадил ее за стол. Девушка сначала просто из вежливости ковыряла ложечкой свою порцию, но потом ничего
