тебе необходимо чувствовать себя журналистом и что этот подкаст, как ты его называешь, помогает тебе поддерживать связь с миром, но… Поверь, мне больно это говорить, но ты скорее преподаватель, чем журналист. Поэтому ты больше не работаешь ни в одном издании. Оставь это. Ты добьешься только того, что тебя вышвырнут и отсюда.
Джим не ответил, хотя в его голове кружились десятки различных оскорблений, которые он предпочел сдержать. Это был удар в спину.
Когда-то он был главным редактором газеты «Геральд» и считался одним из лучших финансовых аналитиков. Однако после мягкого, но неизбежного поворота в сторону сенсационности ежедневных новостей, в разгар жестокой войны за все уменьшающееся число читателей печатных изданий, он был уволен без права на возражение. Он не поспевал за тем, что хотели читать люди, и в тот момент, когда мгновенность Интернета начала задавать скорость новостей, его серьезный стиль и привычка досконально проверять достоверность каждого факта оказались неинтересны для рынка.
– Пока, Стив. Увидимся в понедельник, – сказал он.
– Послушай меня. Это ради твоего же блага, – ответил Стив вместо прощания.
Глава 5
Боли все равно, ждешь ты ее или нет, видел ли ты ее только что или несколько лет назад, что ты не знаешь о ней. Она появляется на пороге, даже если ты никого не ждешь.
Было уже одиннадцать часов вечера, когда Бен Миллер позвонил в дверь дома семьи Эрнандес – маленького деревянного строения в два этажа с москитными сетками на двери и ржавых оконных решетках. Внутри горел свет, из мусорного ведра торчало два полных черных пакета и третий полуоткрытый. Последний, по-видимому, стал жертвой жесткошерстного кота, который терся о ноги Бена, пока тот ждал, когда ему откроют. Небольшой садик перед домом больше походил на поле с картошкой. Желтоватая краска фасада потрескалась и местами обсыпалась, обнажив влажные листы ДСП.
Куинс был почти точной репрезентацией Америки в миниатюре: богатый и оживленный центр, где жили обеспеченные представители высокопоставленных должностей, бедные кварталы, густо заселенные иммигрантами со всего мира, и запущенные, кишащие преступностью районы. Округ Элмхерст можно было условно отнести ко второй категории, хотя от улицы к улице его принадлежность плясала между всеми тремя группами, размывая разграничительную линию. Смешение разных классов было бомбой замедленного действия, время от времени взрывавшейся каким-нибудь уличным ограблением. Некоторые смотрели на эти конфликты как на логичное следствие разницы уровней дохода соседей, живущих дверь в дверь друг от друга.
Миллер позвонил в звонок и несколько секунд спустя увидел перед собой недовольное лицо незнакомого мужчины с козлиной бородкой и в белой майке.
– Дома ли Оскар и Хуана Эрнандес?
– Оскар! – крикнул тот. – Тут к тебе какой-то тип.
Из дома послышался протестующий голос, выкрикивавший какие-то слова на испанском, которых Миллер не понял. Мужчина, открывший ему дверь, исчез в темноте,
