Потом, конечно, было неловко за свой не к месту проявившийся патриотизм – сам удивляюсь, что на меня такого толерантного нашло. Чувство стыда было недолгим благодаря Олиной психотерапии, у которой на этот и другие необъяснимые случаи есть универсальное оправдание – потому что луна в тельце. Зато по этому инциденту нам стало ясно, зачем мы везли эту страну чай и пластилин: последний, как нам сказали, здесь тоже в большом дефиците. Ну ладно чай, а какое счастливое детство без пластилина?
Вернувшись в Рим, мы всё же встретились с той недоступной русской. Оказалось, симпатичная улыбчивая блондинка – полиглот и свадебный фотограф, да ещё и родом из нашего города, тоже, кстати, Оля. Чтобы не путаться, между собой мы её теперь зовём итальянская Оля. В благодарность за наши усилия по её розыску землячка в свою очередь предложила показать нам Рим. Сразу скажу, задача оказалась неподъёмная для одного дня пешего перемещения, но мы же любим трудности. То ли русская итальянка оказалась очень спортивная, то ли мы не очень, но к концу дня нам уже было совсем не до красот города, а гостиничная кровать казалась манной небесной. Тепло, но с чувством облегчения распрощались.
Тем не менее в задачах последнего Римского дня ещё значилась покупка местного вина и санкционного сыра, и понятно, что мы от плана не отступили, затарившись по полной. С двумя пакетами в одной руке и почти волочащейся Олей в другой пытаюсь проложить кратчайший маршрут в гостиницу. Испытанное средство повышения силы Оли – призыв: «Соберись тряпка!» – ей и заодно себе уже не помогает.
Рим не отпускает, продолжая кружить нас по лабиринтам своих улиц, видимо, ревниво мстя за Венецию. Хочется уже где-нибудь у фонтана просто бухнуть винца и закусить сыром, благо всё с собой, но учитывая бдительность итальянских карабинеров, ничем хорошим бы это не закончилось. Закончилось всё, слава римским богам, нашим номером, но тут опять другая засада. Уже перед сном расслабленно стою в душе, смываю усталость, и вдруг чувствую, что теряю равновесие, нахожу и снова теряю, чуть не обнимая мокрый кафель на полу. Смотрю вокруг: всё на месте, как было; ничего не понимаю, но на всякий случай медленно и осторожно шажочками, по стеночке отступаю в номер. Жена, умотавшись за целый день, уже сопит в подушку, потихонечку укладываюсь рядом, прислушиваясь к себе: голова вроде соображает, что уже хорошо – и начинаю размышлять. Хоть я и травматолог, но всё же врач, поэтому перед тем как стенать: «Помогите! скорую!» – для начала пытаюсь оценить масштаб бедствия. В диагноз выносится основная и, собственно, единственная версия – инсульт как ответ организма на первый семейный отдых. Со всей полнотой медицинского пофигизма провожу самодиагностику, последовательно проверяю функциональную состоятельность всех конечностей, оцениваю в камере телефона реакцию зрачков и симметрично показываю себе язык. Всё то, что до этого работало, работает, ничего из старого не убавилось. Уменьшаю диагноз до микроинсульта и ограничиваюсь лечебной тактикой
