Так я и не отсюда.
Она вдруг морщится и потирает ладони. И морщится ещё сильнее. Как будто у неё под кожей застряли занозы, и она никак не может их достать. Заметив мой взгляд, Лейла краснеет, опускает руки и прячет их в складках юбки.
– Что там? – спрашиваю я. – А ну, показывай!
Лейла протягивает руки и отворачивается, словно нашкодивший ребёнок. Ладони Лейлы покрыты волдырями.
– Это ещё что такое?
– А-а, – тянет Прохор, едва взглянув на ожоги. – Эт наша магия!
– Какая? Магия?
Вместо ответа Прохор довольно хлопает по рукоятке меча.
Так! Стоп!
Защитники деревеньки вооружены зачарованными мечами. Старая артефактная магия. Она может остановить такую мощную нежить как леший и от простого прикосновения оставить на коже упыря – Лейлы – ожоги. А на что ещё она способна? Может ли она, к примеру, прервать связь моего Источника с магическими Силами этого мира?
Я чуть не ныряю в транс прямо на улице, около заросшего крапивой домика. Догадка верная – нутром чую! Каким-то образом местные с их древними артефактными мечами закупорили мой Источник. И теперь, чтобы вернуть мне Силу, потребуется самая малость: узнать, как они это сделали и «разделать» всё обратно.
Настроение улучшается моментально. Я щедро покрываю ладони Лейлы слоем заживляющих рун. Магия вспыхивает на повреждённой коже ярким белым светом. А когда свечение гаснет, водянистые красно-белые волдыри сдуваются и пропадают, оставляя кожу девушки девственно чистой.
– Спасибо! – смущённо шепчет Лейла.
Её щёчки мило краснеют, а реснички хлопают, как крылышки испуганной колибри. Я даже дуновение воздуха от них ощущаю.
Стою.
Жду.
…Пока раскроется истинная причина «влюблённого» поведения упырихи, а та уже тянется ко мне с поцелуем. Взгляд полон страсти, а милый ротик – острейших клыков.
Понятно, откуда ноги растут: из ж… Из желания Лейлы обратить меня в упыря.
– С этим, дорогуша, не ко мне, – осаживаю я упыриху.
– А к кому? – спрашивает Лейла, прильнув ко мне всем телом и жалобно заглядывая в глаза.
На приставания я не реагирую, и Лейла меняет тактику. Гладит меня по груди руками и томно шепчет:
– Я так изголодалась, мой господин. Мне бы поесть…
Ну так не меня же!
– Сейчас домой придём, наваришь картошки и поешь, – говорю я. – Заодно господина своего накормишь. Я тоже голоден.
У Лейлы вытягивается лицо: такого предложения от меня она не ожидала. Девушка несколько раз открывает и закрывает рот, силясь придумать хотя бы один повод, чтобы напиться моей крови. Но не может. Нет в мире таких поводов!
Прохор фыркает от смеха, но в наш разговор не лезет. Я и сам еле держусь, чтобы не рассмеяться.
Неподалёку хлопает калитка, и из-за зарослей крапивы к нам выходит женщина. Высокая, статная, с открытым круглым лицом, обрамлённым светло-русыми волосами, убранными под косынку.
