холл.
– Ладно, я у вас в логове, Ваше Злейшество. Зачем ты меня сюда привёл?
Он закатил чёрные глаза и пошёл к большой каменной лестнице в дальнем конце холла, невесть куда ведущей. Бросил через плечо Эви:
– Если собираешься на меня работать, Сэйдж, прекращай меня так звать.
Шаги у него были размашистые, и Эви бегом бросилась за ним вверх по лестнице.
– Работать на тебя? – Какая чепуха. – Я не могу. Ты… Ты… Плохой!
Он застыл на площадке, прислонился к витражному окну.
– Да, – ответил он, не собираясь отрицать. Подошёл, нависая над ней. Эви понимала, что он пытается запугать её. – Но ты сказала, что тебе нужна работа.
Она так сказала? А, ну да, её тогда вообще несло. Эви привыкла, что люди пропускают такое мимо ушей, а не воспринимают как просьбу.
– Нужна, – устало согласилась она. – Но с чего тебе предлагать мне работу? Что сегодня подсказало тебе, что я гожусь на какую-то должность?
– У тебя оригинальный образ мышления, я ценю такое, и ты мне помогла, несмотря на то что слышала о моей репутации. – Он опустил взгляд на окровавленный шарф на талии.
– Ты же ранен! – Эви отшатнулась, неверяще глядя на него. – Совсем из головы вылетело. Очень больно?
Он поморщился, но шарф не снял.
– Я быстро исцеляюсь. А что насчет тебя?
На бедре будет кошмарный фиолетовый синяк. А порез от стрелы, которая чуть не сняла ей кожу со спины, болел, но уже не так сильно.
– Выживу. – Она пожала плечами и не стала упоминать ещё одну ножевую рану на левом плече. Подарок от прошлого нанимателя.
Вот она болела как сволочь.
Он кивнул и протянул ей руку:
– Что скажешь, Сэйдж?
Эви помедлила. Понимала: сказать то, что она собиралась, – значит подписать себе смертный приговор, но и соврать не могла.
– Ты не передумаешь предлагать мне работу… какой бы она ни была… если узнаешь, что мой отец раньше был королевским рыцарем?
Он не изменился в лице – всё тот же скучающий вид.
– А сейчас?
– Нет, нет! Это всё было задолго до моего рождения. Он просто хотел накопить денег и открыть мясную лавку. Женился на маме и вышел в отставку. – Дальше было неприятно, так что она протараторила: – Да и вообще, он болеет и больше не может работать, а верен только семье.
Злодей пожал плечами.
– В таком случае не вижу никакой проблемы.
Отлично, с этим разобрались, но она не сомневалась, что придумает что-нибудь ещё.
– Что входит в мои обязанности? – спросила она, разглядывая его ладонь: и линия жизни, и смертный приговор. – Не хочу вредить людям или помогать тебе с этим. И быть твоей… подружкой тоже не хочу.
Он опустил руку, уголки губ изогнулись, как будто он пытался… улыбнуться?
– Ты не из тех, кого я тащил бы в постель.
Эви покраснела, а боль в плече превратилась в ничто по сравнению с ощущением, что её отвергли.
