У меня таких не было. Наверное, соседские ветром принесло, – подумала хозяйка. Она была оптимистка и всегда находила логические объяснения любым странным происшествиям.
И крепко прищемила монстру шкуру прищепками. И еще кой-чо важное прищемила, да не при детях будет сказано.
Повисел, повисел стиралошный монстр, подергался, подергался, но прищепки хозяйке достались в наследство от бабушки и держали крепко.
– Помогите, – пискнул стиралошный, особо ни на что не рассчитывая. От отчаяния больше.
Поздно вечером, как только хозяйка ложилась в спальне читать, у кухонных монстров начиналась Бесшумная огрызошная вечеринка. И такая она была популярная, что даже из соседних квартир монстры припирались. И тараканы, и прочие букашки. И некоторые коты даже. Короче, много тусовщиков набивалось. Секьюрити пускали только самых бесшумных и быстрых, тех кто мог за секунду до открытия двери успеть зашифроваться под тапок или еще под что. Зайдет, бывало, хозяйка с книжкой водички попить или немножко пельменей поесть в час ночи, а там и на люстре в десять рядов висят, и под ковром в три слоя. И тишина. Очень любила хозяйка такие тихие вечера, когда даже любимые тапки сами собой подбегали к ногам.
На писк стиралошного монстра приперлись все. Вообще все. И десять рядов с люстры, и три слоя из-под ковра. И тараканы, и прочие букашки. И чей-то давно умерший кот. Не то чтобы скелет, скорее, привидение кота. Ну не захотел идти на Зарадугу, сидел, сидел, слушал как ему ангелы кискискают, передумал и пошел обратно по тоннелю домой. Так и бродит до сих пор по девятиэтажке где хочет.
Приперлись все, стали бесшумно ржать и клешнями да щупальцами с ложноножками тыкать:
– Блевотка висит! Ха-ха-ха. Идиотище.
Ну сам виноват как бы. Не надо было выпендриваться, нос воротить от кухонных монстров. Виси теперь, друг сердешный, до утра. А утром хозяйка сама решит, что с этими страшными зелеными трусами делать. Может, выкинет нафиг в мусоропровод, там на стиралошного монстра помоешные давно зуб точат. А не надо было в мусоропровод орать: «Дураки вонючие!»
Очень плохо у стиралошного монстра с дружбой было. Не любил его никто.
Перестал он пищать о помощи, повисел молча три минуты, да и заревел с зелеными такими красивыми соплищами: «Я больше не буду, простите меня!»
Ну, кухонные добрые душой были ребята. Когда всю жизнь возле вкусных огрызков да в тепле обитаешь, говнистых характеров не бывает. Говнистость – она от голода, холода и прочих неблагоприятных условиев появляется в организме.
– Точно не будешь больше?
– Честно-честно.
– Поклянись.
– Клянусь хозяйкиным лифчиком, что больше никогда не буду обзываться.
– А покатаешь нас в стиралке?
– А вы не наблюете тама?
– Наблюем.
