многонациональных корпораций, многие из которых славились своим профессионализмом, последовали разоблачения невообразимо расточительных бонусных схем и эгоистичного корпоративного поведения. Дойдя до высшей точки во время скандала вокруг Бернарда Медоффа, организатора крупнейшей финансовой пирамиды, народный гнев, подогреваемый рассказами о якобы прозвучавших, но не услышанных вовремя предупреждениях, обрушился также на службу финансового контроля. Общая атмосфера ярости по отношению к мошенникам с финансового рынка невольно заставляла вспомнить Данте, поместившего грешников, повинных в алчности, в четвертый круг ада.
Помимо вспышек гнева и эмоциональных призывов к отмщению, глобальный финансовый кризис принес с собой глубокие дискуссии о природе капитализма и современной рыночной экономической системы. В свете провала неолиберальных экономических реформ в России в этих дискуссиях активнее зазвучала давняя критика в адрес неолиберальной экономической политики. Учитывая, насколько серьезной была глобальная рецессия 2008–2009 гг., как и предшествовавшая ей гипердепрессия в России в 1990-е годы, можно понять, почему в мире вновь ожили старые споры о том, к чему в конечном счете придет капитализм. Некоторые даже выражали радость по поводу его ожидаемой кончины. Позже мы еще вернемся к этой теме.
В менее политизированных кругах велись более сдержанные дискуссии о таких вопросах, как растущая привлекательность кейнсианства по сравнению с монетаризмом. Предвосхищая начало новой эры активного государственного вмешательства в деятельность рынка, некоторые выражали опасения, что правительство может переусердствовать и помешать экономическому росту. В более широком контексте звучали также аргументы о преимуществе, к примеру, немецкой «социальной рыночной экономики» перед предполагаемой жадностью Уолл-стрит.
Мы не собираемся следовать по стопам ни одной из этих дискуссий. Наша задача – пойти дальше тех политических и идеологических дебатов, предметом которых является некий неопределенный «кризис капитализма». Поэтому будем искать причины системного провала, неразрывно связанные с той институциональной схемой, которая известна нам под названием «рыночная экономика». Таким образом, наше исследование охватит темы куда более обширные, чем просто финансовые рынки.
Рассуждая о роли капитализма за пределами кризиса ипотечного кредитования, Амартия Сен отмечает: «Вопрос, встающий особенно остро, теперь связан с природой капитализма и с тем, нужно ли эту природу менять». Утверждая, что «идея капитализма действительно исторически сыграла важную роль», но что «теперь ее полезность, возможно, почти исчерпала себя», Сен говорит о необходимости обсудить, «какая экономическая наука нужна нам сегодня»[3].
Подход, который мы используем далее, отталкивается как раз от последней части утверждения Сена. Говоря более конкретно, мы исследуем, как экономическая наука пытается преодолеть врожденное
Sen A. Capitalism beyond the Crisis // New York Review of Books. 2009. Vol. 56. No. 5. R 1 (цит. no: URL: www.nybooks.com/articles/22490, ссылка по состоянию на 14 мая 2009 г.).
