Мы пытаемся сказать, что действия, мотивацией которых принято считать жадность, следует рассматривать как последствия системных дефектов, несовершенства рынков, подвергающих акторов соблазнам, которые для многих – хотя и не для всех – могут оказаться просто неодолимыми.
Суть проблемы касается критической роли собственного интереса, без которого говорить о рыночной экономике не было бы никакого смысла. Как мы увидим в следующих главах, мыслители еще со времен Адама Смита сознавали, что собственный интерес необходимо каким-то образом ограничивать. Не так давно Кеннет Эрроу отмечал, что «этические элементы в той или иной степени встречаются в каждом контракте; без них рынок не мог бы функционировать»[23]. Аналогичным образом Джеймс Бьюкенен указывал на то, что «жизнь в обществе, вероятно, была бы невыносимой, если бы нам требовались формальные правила для каждой без исключения области, где могут возникнуть межличностные конфликты»[24]. О том, что все хорошо работающие рынки нуждаются в том, что мы будем называть «золотым правилом» нравственности, говорил также Жан-Филипп Платто, писавший, что «повсеместное присутствие в социуме всеобщей нравственности может сократить чрезмерно высокие затраты на то, чтобы заставлять людей придерживаться правил честного поведения»[25].
Финансовые рынки имеют тенденцию регулярно переключаться в режим превышения допустимой нормы жадности, когда законный собственный интерес, подчиняющийся «золотому правилу», вырождается в чистую жадность, и это влечет гибельные последствия. В задачи регулирующих органов входит предотвращение подобных сбоев при помощи точных и аккуратных вмешательств таким образом, чтобы не задушить преследование законных собственных интересов. Однако реальность, отраженная Оливером Стоуном в фильме об Уолл-стрит, полна примеров того, насколько сложной может оказаться эта задача. Как только среди акторов распространяется стадная ментальность брокеров и топ-менеджеров, охочих до краткосрочной наживы любой ценой, результатом неминуемо становится полный отказ от сдержанности, а затем наступает катастрофа.
В качестве утрированного примера того, что именно должны предотвращать регулирующие и контролирующие органы, можно рассмотреть подробнее случай Бернарда Медоффа. В течение многих лет Медофф работал в совете директоров NASDAQ и за это время создал себе солидную репутацию на Уолл-стрит, однако в конечном итоге поддался соблазну жадности. Используя свою инвестиционную фирму Bernard L. Madoff Investment Securities LLC как платформу, он выстроил самую выдающуюся финансовую пирамиду в истории финансового мошенничества. После того как 12 декабря 2008 г. ФБР арестовало Медоффа, заголовки газет кричали, что его инвесторы, включая несколько крупнейших европейских банков, потеряли фантастическую сумму в 50 млрд долларов[26]. Еще удивительнее были заявления, что за многие годы до наступления кризиса осведомители безуспешно пытались заставить Комиссию по ценным бумагам
Arrow K.J. Information and Economic Behavior. Stockholm: Federation of Swedish Industries, 1973. P. 24.
Buchanan J.M. The Limits of Liberty – Between Anarchy and Leviathan. Chicago: Chicago University Press, 1975. P. 118.
Platteau J.-R Behind the Market Stage Where Real Societies Exist. Part II: The Role of Moral Norms // Journal of Development Studies. 1994. Vol. 30. No. 3. P. 756.
Подробный рассказ об этом деле, убытки по которому в итоге составили 65 млрд долларов и обернулись для Медоффа тюремным сроком в 150 лет, см. по адресу: URL: http://www.ft.com/indepth/madoffscandal (ссылка по состоянию на 15 июля 2010 г.).
