либо разбогатеет, либо станет известным художником. Здесь кому как повезёт, хотя может это просто сказки. А теперь прошу, не отвлекай меня от дел более важных, скажем послеобеденного сна.
Вася медленно сознавал смысл сказанных Дин Диновичем словом, переводя взгляд сначала на синие горы, потом на раскачивающегося в кресле Динозаврова и, наконец, ушёл в самого себя и глубоко задумался. Он задумался о том, что можно было бы сочинить за рисунок с этим красным зданием, как ему и посоветовали, но ничего дельного не лезло в голову. Думал он над этим вопросом долго, за еще парой, тройкой чашечек чая, пока незаметно для него самого не закончился этот день.
Утром выяснилось, что он так ничего и не сочинил. Писать пейзаж сразу и быстро – невероятная авантюра. Если люди могут часами выбирать платье, в надежде, что, когда они в пятый раз зайдут в обувную лавку, цена наконец-то изменится, а она не меняется, что уже говорить о таком серьезном деле, как картина. Весь следующий день, а может, даже и больше Вася ходил и думал, чтобы такое придумать с красками, фоном и рамой. Такое у художников бывает, замечтаются о своём и уходят в мир фантазии, пока не случится что-то возвращающее в реальность. Выражаясь ещё более фигурально – это такой толчок или удар судьбы. На примере Васи – это был кустарник, довольно колючий и жёсткий. Вася прогуливался перед своим домом и не заметил, как сошел с тропинки, пока думал о своём. Так, он попал в заросли – это событие привело его в чувства, правда, теперь он задумался о кустарнике.
Действительно, вы когда-нибудь задумывались, как цветёт сирень? На запах-то оно понятно, а на глаз? Художники постоянно чувствуют свои работы именно на глаз. Взять ту же сирень – крепкий аромат, как у лилии, тысяча цветов, как у тысячелистника, а есть такие места, где самих кустов сирени тысячи и тысячи – это розовые горы. Получается уже пейзаж, полноценный и в фиолетовых красках. Остаётся только запечатлеть этот образ на бумаге. Что именно? Возьмём небо цвета раннего рассвета, переливающиеся золотыми лучами солнца, серый камень (вообще-то, это гора), высоко рассекающий небо. Пусть растут ели и ниже по уровню картины будет подлесок, а прямо по центру – ветка сирени. Получалось славно. Внимание зрителя сконцентрировано на чём нужно – кустарнике. Одна беда, что сирень ничем не отличалась от фона, или фон от сирени, вообще и ель была какой-то розовой, а так дела не делаются. Вася озадачил себя этой проблемой и отложил кисти с красками в сторону.
Он сидел на покрывале из солнечного света в соломенной шляпе, измазанных краской джинсах и рубашке черного, а кое-где и разноцветного оттенка. Как и подобает голодному художнику, Вася был худой и бледный. При этом в отличие от человека, работающего руками, а художник, так или иначе, ими работает, у Васи была очень нежная кожа рук. Его друг Лавр, лежащий на траве рядом, был, наоборот, совсем не бледным, а с более насыщенной и грубой кожей. Оба мальчика молчали, и каждый думал о чём-то своём, Вася уже давно отложил кисти и смотрел в горы, соображая, что делать с розовой ёлкой. Лавр, кажется, читавший книгу задумался над чем-то очень серьезным и уже сам
