style="font-size:15px;"> Как только она заставила себя оторваться от их сплетенных рук, сразу наткнулась на внимательные карие глаза. Она не нашла и следа презрения и ненависти, что плескались в его взгляде в институтские годы, не было надменности и гордости, присущей всем Левиным. Но зато она разглядела там заботу. Ее это выбивало из колеи. Видимо, она совсем не знала Марка Левина!
– Левин, когда ты успел повзрослеть и из трусливого хорька превратиться в мужчину?
Она услышала его смех. Не гнусное хихиканье, а настоящий, искренний, веселый смех. Она его таким никогда не видела. Он с улыбкой произнес:
– Кравцова, ты повторяешься, – заметив на себе вопросительный взгляд, Марк решил объяснить: – Именно эту фразу ты сказала мне за вторым бокалом текилы на корпоративе, – в глазах заплясали чертики. – Хорошо, что сегодня ты пьешь только чай, а то мне снова пришлось бы защищать свою честь.
Лицо Алисы приобрело пунцовый окрас, но смущение не помешало ей разозлиться.
– Ты на что это намекаешь? – ее глаза сузились, пальцы вцепились в стол, а грудью она подалась вперед.
– Я ни на что не намекаю, а очень прямо говорю, что ты затащила меня в мою собственную постель.
Он замолчал и, не обращая внимания на то, что Алиса уже почти дымилась от гнева, нагло пялился на вырез ее блузки. Марк завороженно наблюдал, как грудь то поднимается, то опускается от тяжелого и быстрого дыхания. «Ее сиськи были меньше! Я точно помню». Он, задумавшись, свел брови, а потом неуверенно поднял палец и указал на зону декольте.
– Они стали больше! Кравцова, они что, выросли?
Алиса обалдела от этого вопроса, не понимая, что он имеет в виду. Потом проследила за направлением, куда он тычет своим длинным аристократическим пальцем. От осознания, что его внимание привлекла ее налившаяся грудь, она зарычала и постаралась сильнее запахнуть края блузки.
– Чертов извращенец! А ну выметайся отсюда!
– Сейчас они выглядят еще лучше! – он откровенно издевался над ней.
– Левин!
– Такие аппетитные… Можно потрогать? – ему было весело, он любил доставать Кравцову, поэтому не мог отказать себе в этом удовольствии даже сейчас, когда она была беременна. Ему нравилось, что от невинных намеков она превращается в разъяренную фурию. Глаза пылают, кулачки сжимаются. Вся такая грозная и… привычная. Но пусть лучше злится, чем плачет.
– Пошел вон, мерзавец! – она схватила пустую чашку от выпитого чая и замахнулась. Левин решил ретироваться, поэтому быстро вскочил со стула и задом попятился к двери:
– Ладно, вижу, ты не в настроении. Гормоны, наверное. Тогда отложим разговор на вечер. Я зайду в гости, – его все равно веселила ситуация, поэтому он с хитрой улыбкой добавил: – А ты надень что-нибудь облегающее с большим вырезом!
После
