году к тяжело больному писателю под видом поклонников таланта зачастили советские дипломаты. Уговаривать Куприна вернуться в Советскую Россию посылали в Париж Константина Симонова и других деятелей культуры. Гости рисовали картины удивительного советского быта, рассказывали о невероятной популярности (ещё недавно запрещённых) в СССР произведений Куприна. Уверяли, что передовая советская медицина вылечит писателя от рака.
Куприн был падок на лесть от того же материнского воспитания «кнутом, но без пряника», а Елизавета Морицевна поверила в волшебную медицину, как у последней черты верят в бабок и Кашпировского.
В конце концов их посадили в поезд, следующий в Москву, где в рамках спецоперации «Куприн» как некий самостоятельный организм уже на всю катушку работала пропагандистская машина.
В этом дьявольском фарсе нужен был не Куприн, а факт его возвращения в СССР. Поэтому писателя не лечили. Только через полтора года после приезда по требованию жены ему сделали бесполезную операцию, ускорившую смерть.
Всеми средствами пропаганды, официальным литературоведением, видевшим, как и некогда критик Басаргин, в литературе не литературу, а воспитательное средство воздействия на массы, Куприн был назначен классиком. Из «буржуазного писателя» он неожиданно превратился в «предвестника революции, разоблачавшего уродливую буржуазную действительность». Вещала пресса. Защищались диссертации, направляя творчество Куприна в нужное идеологическое русло.
И сейчас хватает специалистов по окутыванию ложью всего. Но никакие власти, никакие чиновники, никакие дельцы книжного рынка и лживые критики не смогут вложить в художественное произведение божественную творческую энергию, если её там нет.
Назначенные «голые короли» от литературы сходят со сцены. Куприн не сошёл. Он не был «голым королём». Его проза прошла отбор временем, выстоялась в этом времени, как старинное вино в дубовых бочках.
2009
Берий Взрослый и Валерия Пустовая: взгляд на литературу
Владимир Войнович в сатирико-фантастическом романе «Москва 2042» изобразил построенное в отдельно взятой Москве коммунистическое общество будущего, где писатели имеют воинские звания и под руководством критиков из госбезопасности преображают жизненный путь гениальной и исключительно героической личности – Генеалиссимуса.
Маршал Берий Ильич Взрослый, заместитель Генеалиссимуса по безопасности, говорит писателю Карцеву, попавшему в будущий коммунизм из 1982 года: «…Вот вы, насколько я себе представляю, считаете, что искусство является всего лишь отражением жизни. Не так ли?
– Ну да, – сказал я. – В общем-то, примерно так и считаю.
– А это совершенно неправильно! – вскричал маршал и, вскочив с кресла, забегал по комнате, как молодой. –
