секс
В детстве мама и бабушка называли Кирилла ласково Котей, но сейчас он был Никто. После недельного почти запоя в ожидании судебного процесса его мучило дикое похмелье. Он сидел в кафе «Маленький принц» и ждал, когда принесут суп. Ничего другого организм не принимал, в ожидании пока же рылся в телефоне. Мутное сознание зацепилось за статью о японцах, которые, потеряв работу, семью или уважение общества, навсегда уходят из дома, чтобы скрыться от позора. Некоторые заканчивают жизнь самоубийством, некоторые навсегда исчезают из жизни родных и знакомых. Большинство из них мужчины, которые не смогли выполнить финансовые обязательства перед семьей. Эти «умершие» для своих родных и близких продолжали жить где-то на задворках общества, зарабатывать нехитрой работой на жизнь. Кириллу казалось сейчас, что он чем-то похож на такого японского «мертвеца». С определенными допущениями.
Бабушка давно умерла, с матерью отношения не ладились. Ежемесячно он получал от нее переводы, на что, собственно, и жил – снимал квартиру, покупал еду, кое-что из одежды. На выпивку приходилось зарабатывать. Университет он давно закончил, в период учебы примкнул к неформалам, шныряющим по всем акциям протеста, в связи с этим устроиться на работу все как-то не получалось. Да и не хотелось. Ничего он в жизни не достиг, и даже не было желания к чему-то стремиться. «Умершим» для общества он стал ощущать себя, когда собутыльники по институту перестали отвечать на звонки, справедливо прогнозируя, что разговор с Кириллом сведется либо к приглашению на пьянку, либо к просьбе одолжить денег. Зачетные девушки, которые еще могли себе позволить встречаться с ним, когда он был студентом, тоже куда-то со временем пропали – встречаться с безработным пьянчугой без целей в жизни стало неинтересно. Студенческая разгульная жизнь из Кирилла никак не выветривалась.
Между тем принесли тарелку ухи. Сегодня Кирилл решил прервать запой и с опаской оглядел кафе. Если бы тут оказались знакомые, то встреча трансформировалась бы в опохмел и новую пьянку. Знакомых, слава богу, не оказалось. Заведение пустовало. Только в глубине зала сидели две стареющие лесбиянки. Одна старела с чашкой капучино, другая – с коктейлем из водки и апельсинового сока. Как это часто бывает, блондинка была коротко стрижена под мальчика. Другая деловито собрала в пучок роскошные каштановые волосы и, блеснув из-под очков жестким и колючим взглядом бывшей зечки, процедила смазливому официанту: «сдачу не надо». Ее короткостриженная любовница мелодично рассмеялась и, пожав кокетливо плечами, снова пригубила коктейль. Было им ближе к сорока.
– Послушай, я не собираюсь…
– Я – тоже. Хи-хи.
– Прекрати, ради бога, паясничать.
– Прекрати радибогать…
Тут каштановая брезгливо зыркнула в сторону Кирилла и, зло потушив сигарету, задернула штору кабинки. Кирилл непроизвольно покрылся чувством вины, – все-таки невольно подслушал разговор, – усугубленной похмельем
