так даже лучше. Меньше шансов повстречаться с Мореллой. Она мимо не пройдёт – обязательно зацепится взглядом. Вчера она отхлестала меня половой тряпкой за складку на воротничке. А до этого заставила молиться, уткнувшись лбом в холодный каменный пол, пока кровь не потекла носом.Я не сердилась на настоятельницу. Её обязанность была в том, чтобы я не забывала, кто я и что натворила, чтобы не вздумала много радоваться или слишком мечтать. Я должна была помнить о грехе.
И я помнила. Помнила каждый миг.
Хотя не была уверена, что именно я сделала – никто не посвящал меня в детали. Но страх и отвращение в чужих глазах и лицах убеждал меня – всё это правда. Всё это было. Кровавое, отвратительная, злое… – это всё про меня. И я даже могла понять, как я стала такой… Должно быть, в прошлом я поддалась голосу отражения. Оно умеет убеждать.
Сейчас демон уговаривает меня взять кусочек сахара, потому что якобы я заслужила. А потом также предложит забрать что-то дороже, важнее, лучше… Или даже отобрать! Ведь якобы, это по праву моё.
Но в этой жизни я не поддамся
И искуплю вину.
Верну то, что забрала и даже больше.
Вот только сначала поем… а потом сразу! Честное слово!
Зайдя на кухню, я с удовольствием втянула ароматный запах еды. Рот наполнился слюной, а желудок жалобно сжался от голода.
Сегодня на обед – печёная репа с сухарями.
Репу я любила… Она сладкая, с немного острыми нотками. А сухари забавно хрустят на зубах.
На некоторых столах я заметила ароматное мясо, кусочки сахара к чаю, а ещё – овощной гарнир – но это не для меня. Это то, что осталось после трапезы старших сестёр. И хотя демон не раз уговаривал меня стащить себе кусочек сахара, пока никто не видит – я сдержалась. И гордилась собой.
Репа – это тоже очень вкусно. Особенно когда желудок тянет от голода.
Я улыбнулась, принимая жестяную тарелку из мозолистых рук поварихи.
Она была женщиной крупной, высокой и широкой, как шкаф. Её голова будто сразу переходила в плечи, без шеи. Мышцы проступали на мощных предплечьях. Даже если не знать, кто её зверь – можно догадаться. Она оборотень-медведь.
И хотя повариха всегда хмурилась и выражалась резко, я чувствовала, за этим скрывалось доброе сердце.
Вот и сейчас она окинула меня пристальным взглядом и покачала головой.
– Совсем тебя заморили, убогая, – рыкнула она. – Кожа да кости! Сквозняк сдует… На-ка, возьми!
Она вдруг наклонилась и сунула в карман моей мантии сдобную булочку.
Я распахнула глаза шире.
– Нельзя… – испуганно прошептала я, оглядываясь по сторонам. Но на нас никто не смотрел.
– Я только ради себя стараюсь! Ты ж ведьма, тьфу-тьфу. Нечистая! Если тебя не кормить, не ровен час кровь пить начнёшь. Иди! – замахала повариха руками, но сразу окликнула. – Ан нет, совсем запамятовала… Вот! Возьми. Отнесёшь монстру в подвале, – и она всучила мне вторую тарелку. Глубокую, накрытую, жестяной крышкой.
В ней была
