закричать во всё горло о том, что Егор виноват не меньше. Что моя работа хотя бы приносила деньги в семью, пусть и лишая меня каких-то эфемерных обязанностей жены, но делала нашу жизнь капельку лучше и комфортнее. А что с его бабами? Чем они наш брак делали лучше?!
– Такие времена, Егор. – как ни в чём не бывало, вещает отец. – Хороший ли себе путь выбрали женщины, мы увидим только лет через десять-двадцать. Не скажу, что одобряю амбиции большинства будущих матерей, но и возмущаться по этому поводу не стану. Хотим мы того или нет, а каждое десятилетие нам приносит перемены и общество…
Всё. Не могу больше это слушать.
Как ему это удаётся? Вроде, как говорится, и вашим, и нашим, а на душе так неспокойно и горько, что впору хлопнуть дверью.
– Я прогуляюсь. – стараясь контролировать тембр голоса, я выхожу из-за стола и направляюсь в коридор.
Никто не спешит меня останавливать. Я даже не понимаю, как к этому отношусь.
Уйти – моё решение, но что-то в груди как-то неприятно щемит, оттого что никто так и не обратил должного внимания на произведённый на меня эффект подобными разговорами.
Выходя, всё же хлопаю дверью. Какая-то детская обида заставляет сжимать кулаки и хмуриться.
Кажется, не больно. Должно быть, просто нервы сдают и пора уже озаботиться успокоительным или квалифицированным психологом.
Смеркается. У меня нервы крепче, чем я думаю. Это сколько, получается, я смогла высидеть за столом, слушая такие неприятные разговоры? Часа три? Четыре?
Зачем он вообще припёрся? Сказал же по телефону, чтоб я свои проблемы сама решала, а, вопреки своим же словам, взял и припёрся.
Кто так делает?
Не хочу оставаться где-то под окнами. Набираю побольше воздуха в лёгкие и плетусь в обход дома. За ним должна быть детская площадка, другой двор и несколько лавочек. Не скажу, что горю желанием сейчас смотреть на детей, но посидеть где-нибудь не помешает. Не сбеги я в домашнем костюме, состоящем из трикотажных бридж и майки, я бы, возможно, имела куда больший выбор, а так…
Уединение отменяется.
Присматриваю себе пустующую лавочку у чужого подъезда и занимаю её, недовольно разглядывая развернувшееся представление.
На детской площадке полно мужиков. Рядом с небольшой горкой припаркован грузовик, а его водитель, высунувшись из окна, о чём-то разговаривает с мужчиной в чёрной бейсболке.
Ещё несколько минут наблюдения и я понимаю, что мужчины ремонтировали детскую площадку. Грузовик с песком для песочницы. Вышла накладка и песка привезли гораздо больше. Сейчас его некуда деть и там, вдали, кипят жаркие дебаты.
Поразительно, но я никогда не задумывалась о детских площадках. Как они появляются, кто их обслуживает и чинит, кто следит за порядком и несёт ответственность.
Всё это ведь прекрасно. Вера в человечество жива и жить будет ещё не один год. Сплочённость, общие цели, их достижение и результат… Поразительно всё-таки, какие, оказывается, хорошие люди живут рядом со мной.
Конец
