за краем земли. Смертоносный металл ложился густо и равномерно по строго запланированным квадратам. Скоро невыносимая острая вонь сгоревшего пороха и обугленного человеческого мяса легко поглотила душистые, чуть сладковатые запахи земляники и лесных фиалок.
Выглянув из-за леса, горячее солнце высушило туман. Но бледные его остатки ещё долго держались в мокрых низинах, длинными змеиными хвостом волочились у комлей деревьев, постепенно растворялись в нагревающемся воздухе. Набежавший с востока ветер унёс с собой смрад и тяжёлые запахи войны, из леса снова пахнуло смолой и душистыми травами.
Не успел туман окончательно рассеяться, а немецкая пехота уже с нетерпением выступила на советские позиции, исковерканные и изрытые, словно огромными кротами. Фашисты по всему видно полагали, что очистили сопредельную территорию от дерзких и отчаянных до безумия пограничников, потому что в атаку шли уверенной поступью, весело перекликаясь, и хотя держали перед собой автоматы наизготовку, всё же не верили, что в этом аду мог кто-нибудь уцелеть. В этот раз они даже не стали задействовать бронемашины. Как же заблуждались эти самоуверенные вояки!
Лишь только немцы приблизились к окопам на расстоянии каких-то десяти-двадцати шагов, вытягивая шеи, с любопытством разглядывая их внутренне устройство, выискивая глазами трупы, как позиция противника, казавшаяся до этого момента вымершей, внезапно ожила. Над брустверами появились серые от пыли, с грязными полосами засохшего пота на обветренных лицах головы бесстрашных защитников. С криками: «Смерть фашистским оккупантам!», пограничники ловко закидали немцев гранатами, а потом открыли по ним шквальный огонь. Вражеские солдаты, которым в эту злосчастную минуту показалось, что к русским ночью подоспела помощь численностью не менее роты, (хотя на самом деле их стало на два десятка человек меньше) охваченная ужасом, резво побежала назад, падая под прицельным огнём противника. В этот день немцы так и не решились вновь атаковать укрепления советских пограничников.
Ночь так же прошла в относительном спокойствии. Было похоже на то, что немцы задумали что-то очень нехорошее, дожидаясь следующего дня. Но и очередное утро ничего не изменило в положении вещей, хотя фашисты теперь уже в течение двух часов методично долбили советские позиции минами. Но как только они снова и снова шли в атаку, им всякий раз приходилось невольно откатываться назад, оставляя на поле боя убитыми всё больше и больше своих солдат. За три дня немцы потеряли едва ли не половину батальона и две бронемашины.
По истечении же третьих суток ожесточённых боёв у пограничников закончились патроны. Обстановка сложилась безнадёжная, однако приказа отступать не было. Да и кто его мог отдать, если связь с командованием отсутствовала. Каждому пограничнику было отлично известно, что Государственная граница Советского Союза – священна и неприкосновенна! Не зря же на заставе в Ленинской комнате на стене висел яркий красочный
