но как свою родину, как часть великой Германии».
Обнаглели гитлеровцы. Им мало Клина и Можайска – подзатыльниками этих наглецов не образумишь. Их нужно перебить – под землей они станут скромнее. Они хвастают тем, что ввели на нашей земле средневековье. Они говорят о «славных традициях немецких рыцарей». Знаем мы эти традиции! Ворами были, ворами остались. Были бандиты с копьями и мечами, стали бандиты с автоматами. Они хотят, чтобы мы работали, а они будут «распределять». Сгибайся в три погибели – фриц пошлет товары своей гретхен. Этот «рыцарь» сумеет «распределить». Его программа точно сформулирована: СССР должен стать житницей для немцев.
Нет и нет! Не будут колоситься нивы Украины для немчуры. Не станут русские работать на вшивое рыцарство. Не будут белорусы кормить голодных регирунгс-президентов.
СССР, по словам немецкой газеты, «издавна является сферой германского влияния». Плохо фрицы знают историю. Знала Россия иго, но не немецкое. Побывали в Москве налетчики, но не немцы. Не брали никогда немцы Москвы. А у русского полководца бренчали в кармане ключики от Берлина. Когда в 1918 году предатели привели немцев в Киев, недолго они там резвились. Легко они туда вошли. Трудней было оттуда выйти…
Фриц из Данцига приглашает немцев «рассматривать» Харьков или Новгород как свою родину. Рассматривать можно – это дело темное. Вот фрицы даже рассматривали в бинокль Москву. Тех фрицев мы прикончили, а бинокли взяли. Пусть колбасник из Дюссельдорфа рассматривает Новгород как свою родину. Мы знаем, где он родился. Мы даже знаем, где он умрет.
Они родились в Магдебурге, в Свинемюнде, в Швейнфурте, в Кайзерлаутерне, в Люденсшейде. Там их родина.
Но умрут они в Киеве, в Харькове, в Минске, в Смоленске, в Новгороде. Здесь их могила.
20 февраля 1942
2 марта 1942 года
Сегодня утром в Русаковской больнице мальчик Ваня Громов мне сказал: «Были у меня две руки, одну немцы отгрызли». Ваня из деревни Новинки. Его звали «Ваня золотые руки» – он искусно мастерил скворечники и гнул лыжи. Ему 15 лет. 19 ноября деревню заняли немцы. Ваню взяли в штаб, его допрашивали три офицера. Хотели узнать, кто из деревни ушел к партизанам. Он молчал. По приказу офицера два солдата отвели мальчика в пустую избу, посадили на стол, ремнем прикрутили ноги к ножкам стола. Потом Ваню повалили на стол и привязали левую руку. Один солдат принес пилу. Немцы отпилили Ване кисть левой руки.
Я видел двенадцатилетнюю Зою Феофистову. Из десяти пальцев на руках у нее остался один – остальные отвалились. Было 35 градусов мороза, когда Зою с матерью и братьями выгнали из избы. Немцы перед этим отняли у них все теплые вещи. У Зои отняли и варежки. Она несла на руках трехмесячного брата. Немцы стреляли. Мать несла двух мальчиков. Зоя говорит: «У меня камешки гремели в руках от мороза». Она боялась выронить брата. Немцы убили мать и двух детей. Младенец выпал из обмороженных рук Зои. У нее нет больше рук. У нее нет семьи. Она говорит: «Я бы их растерзала по пальчикам…»
