много вопросов, – утомленно проговорила Бадо́.
И этот вечно белый пейзаж своим однообразием утомлял тоже. Пора добавить ему немного красок… Вернее, лишь одну.
Лелль не видел, как с разных сторон к нему потянулись нити, как закрашивалось черным по краям полотно царства снов.
Ткач Кошмаров начала плести свой смертоносный узор.
– Я наблюдала за Морриган, оставаясь в Вуали. Следила и за тобой.
Адгеренты Дома О’Флаэрти наверняка бы удивились, узнай они, что Бадо́ присутствовала в их жизни куда чаще, чем им хотелось бы.
– Ч-что вам надо от меня? Зачем я… здесь? – Лелль добавил себе под нос, думая, что она не услышит: – Где бы я ни был…
– Для начала я хочу, чтобы ты услышал мою историю.
– Я? Почему я?
– Я знаю о твоем даре – оживлять своей песней воспоминания. Я видела, как это происходит. Пусть я находилась, незримая, в Вуали, но я сумела ощутить воздействие твоих чар. Они… уникальны. А я, поверь мне, подобными словами не разбрасываюсь.
Лелль от смущения густо покраснел. Бедолага, он совсем не привык к комплиментам.
– Но можешь ли ты столь красочно и зримо воплотить в жизнь то, чего не видел сам? Стоит проверить, как считаешь?
Скальд потерял бдительность. Размяк от ее обманчиво ласкового голоса, от льстивой патоки, что она нашептывала ему в уши. Слишком расслабился, чтобы заметить расставленную для него ловушку, и с легкостью бездумно летящей вперед мухи попался в силки.
Черная паутина сковала его по рукам и ногам. Лелль забился в путах, с губ сорвался жалкий вскрик.
– Не бойся. Я не буду терзать тебя кошмарами, не буду выпивать твою силу. Паутина нужна лишь для того, чтобы твое сознание не вырвалось за пределы этого долгого сна. Чтобы не позволило тебе проснуться.
Скальд застыл – скорее, от осознания безнадежности ситуации, в которую угодил. Вряд ли слова Бадо́ его успокоили.
– Я буду как те спящие, да? Люди говорят…
– Я знаю, что они болтают, – раздраженно бросила Бадо́. – Мои дочери постарались, чтобы обо мне говорили только самое отвратительное.
– То есть вы ни при чем? – уточнил Лелль.
Могло показаться, что ее взгляд способен испепелять – такую она вложила в него яростную мощь. Даже странно, что скальд на ее глазах не обратился в прах.
– Злодеям – или тем, кого провозгласили таковыми, – редко дают слово в свое оправдание. Но что бы ты там ни думал…
– Я ничего не думаю… – дрогнувшим голосом заверил Лелль.
– Я не собираюсь оправдываться. Я лишь хочу, чтобы люди видели полную картину. Чтобы знали, сколь непростой была моя судьба… и моя жизнь.
Лелль подергался в путах. Понял, что те ничуть не ослабли, и с обреченным видом повис.
– Ты мечтал быть скальдом, верно?
– Но я…
– Хотел
