мёртвые, в драчке за честь.Из грязного слеплены праха,
Всё лезем и лезем в князья,
А так, чтобы ближний не плакал,
Озлобленным толпам нельзя.
И ум свой, и совесть пропили,
Хитрим, извиваясь ужом,
Буяним, бранимся на пире,
В три горла, бесчинствуя, жрём.
И, мерзкие, хвалимся пьяно,
И дерзко плюём на закон…
И будет нам. Всех грубиянов
Хозяин повыкинет вон.
«Среди случайных слов и фраз…»
(1999)
Среди случайных слов и фраз,
Среди влюблённостей случайных
Отыщут мусорщики нас,
Отроют и погрузят в чаны.
И преогромные костры
Разложат весело под каждым,
И в стонах громких не откажем
Чертям, скрестившим две косы.
Ад грубошёрстный, разливной,
Смолы урчанье и кипенье,
И грешников хмельное пенье,
И плавящий суставы зной.
И кто-то умный глупых дразнит,
И кто-то плачет, голося…
И это тоже, тоже – праздник,
Поскольку тут – Россия вся!
«В геенне гореть – хоть не холодно будет…»
(17.04.2020)
В геенне гореть – хоть не холодно будет,
Хотя б не замёрзнем – и то хорошо.
Такие мы добрые, славные люди.
Смягчить бы, убавить? Да мало ещё!
Конечно, культурны, воспитаны с виду.
Прилично одеты. Умно говорим.
Опять же на сцену с улыбочкой выйду,
Напялив сиятельной благости грим.
Сердца обожгу величавым глаголом,
Блистанием глаз на пророка похож,
Чтоб лысину вдруг обожгла ореолом
Пылающих рифм вдохновенная ложь.
А публика, впрочем, собралась незлая,
Умильно, светло на витию глядят,
Но всяк про себя нечто главное знает,
Что, верно, сгодится для пропуска в ад.
Ад
Заплёванный курильщиками ад
Привычно схож с армейскою уборной,
И нечестивцы в стадности упорной
Среди визгливых мечутся команд.
Образчики наивной матерщины
На стенах процарапаны гвоздём,
С ремнём на шее тужатся старшины,
Казарму сблизив и родильный дом.
Салагу школит «дедушка» дневальный,
А у стены сержант-прелюбодей
Изводит болтовнёй исповедальной
Мычащих и мочащихся людей.
А под цементным полом, в жирном мраке,
Да, под цементным полом, там – внизу,
Зажатый плоскостями, я ползу,
Под мощные протискиваясь балки.
Надеюсь, что мелькнёт отрадный свет;
Под рёбра тьмы кромешной подлезая,
Надеюсь – завершится наказанье,
Но снова – мрак, и тьме исхода нет.
И замираю я, остановясь.
И так лежу часы, недели, годы,
Тысячелетья… Над затылком своды
И мириады проходящих – вас.
И пустота, зажатая в
