неудачного озеленения стал навязчивой деталью городского ландшафта. Попробуй в темноте срезать путь дворами, когда гонишься за нарушителем. Одно успокаивало: Потусторонних колючки обдирали точно так же, как сотрудников Института, в этом плане у них преимуществ не водилось.
Ярослав заглянул под куст. На земле, крепко обхватив колени, сидела девочка лет семи. Пашка подсветил телефоном, шепнул через плечо Ярику: «Звони в скорую».
– Маленькая, ты откуда здесь?
Слащавость, важная в разговоре с детьми, Пашке давалась легче, и Ярослав спокойно выдохнул. Все-таки в чем-то способности брата были неоценимы.
Он отвернулся, вытаскивая из кармана телефон, чтобы вызвать службы, но краем глаза поймал какую-то странность. Внутри щелкнуло, напряглось в предчувствии неизвестной опасности. Инстинкты не врут. А инстинкт самосохранения – механизм поточнее знаменитых швейцарских часов.
Девочка оторвала лицо от запачканных белых колготок и внимательно посмотрела на молодых людей. Глаза у нее – сухие, серьезные, острые – походили на лакированные пуговицы. Слепые, неподвижные. Кукольные глаза.
Тонкий дождевичок топорщился над плечами, но…
Ярослав отпрянул. То, что издалека походило на ткань, шевельнулось, вытянулось темным рукавом, выкинуло себя вперед, как выбрасывает тело змея. Пашка дернулся. Реакция у него оказалась приличной, но все же недостаточной. Он не вскрикнул, только внезапно обмяк, осел на землю – не то без сознания, не то…
Мелькнуло в голове из давно забытых учебников: «Исконная Тьма поражает мгновенно».
Только вот Исконная Тьма больше века назад стала легендой из старых писаний. Ее проходили на спецкурсе по гипотетической истории – два вводных параграфа в начале учебника, которые в памяти не откладывались. Да этого и не требовали: никто из рожденных за последние сто лет не сталкивался с Тьмой вживую.
– Паш…
Ярослав растерянно попятился. Щупальце повело концом в воздухе, словно принюхиваясь, и слепо потянулось навстречу. За ним из-под фундамента дома выползала сама тварь: длинная бесформенная клякса, сгусток энергии, наделенный волей и зачатками разума. Желание у нее было одно – убить. В местах, где Тьма касалась асфальта, расползалась сеть уродливых трещин.
Грифон встал на дыбы, яростно замолотил крыльями в воздухе. Он не мог уйти без наездника, без товарища. А Ярик? Мог он? Пронзительный вопль грифона вывел Ярослава из ступора.
В два прыжка он очутился рядом с грифоном, вцепился в жесткие перья. Беснующееся существо рванулось. Ярик взлетел на загривок, обхватил грифона за шею, сдавил коленями бока. Мощные лапы оттолкнулись от земли. Черные щупальца Тьмы взметнулись вверх, желая накрыть их куполом, прижать к земле, опутать и захватить. Гигантские крылья подняли вверх столб пыли, заставляя Ярослава на миг зажмуриться.
Нечто страшное, первородное, жуткое рвалось снизу в мир живых, питалось его энергией. Двор превратился в сплошное нефтяное пятно. Сквозь черноту не разглядеть было ни фигуры девочки, ни Пашки. Если он еще жив…
Щиколотку
